– Боялась? – переспросил Дерек. Его броня трескалась. Руку потряхивало. Идеальный план мести разрывался на лоскутки.

– Да, сынок. Я не горжусь тем, что сделал. Я вышел из себя. Но Люси делала вид, что все кончено и она не знает меня! А я хотел быть с тобой. Сынок…

Шериф Дэвис не договорил. Воспользовавшись замешательством Дерека, он ринулся вперед и отобрал револьвер. За одну секунду они поменялись местами. Теперь ствол упирался в грудь Дерека, а Томас оскалился:

– Глупый мальчишка.

– Что происходит? – растерянно спросил Дерек.

– Ты не мой сын, идиот! Я бесплоден! Если бы у меня был такой сын, как ты, я бы задушил его в младенчестве! – плевался слюной шериф. – Твоя мать… Она была шлюхой, ее следовало прикончить. Что я и сделал. Передай ей привет, щенок. – И Томас нажал на курок.

Я вскрикнула, позабыв, что патроны лежали в моем кармане.

– Какого… – начал Дэвис, но не успел договорить: вскочив, я сбила Томаса с ног. – Маленькая сука, что ты себе позволяешь?!

Коробка выпала, патроны рассыпались по лужайке, сверкая в рассветном солнце. Томас легко, будто тряпичную куклу, откинул меня и потянулся за пулями, все еще сжимая револьвер.

Но Дерек со всей силы наступил ботинком ему на ладонь. Шериф взвыл, и этот звук вызвал волну в моем теле – ужаса? удовольствия? Я не успела осознать свои эмоции. Дерек сел на Томаса и начал его избивать: быстро, четко, монотонно. Он наносил удары, превращая лицо Дэвиса в кровавое месиво. Хруст. Хруст. Хруст.

– Дерек!

Когда он обернулся, я увидела его бледное лицо. Слезы блестели на щеках, заливали губы. Дерек рыдал, всхлипывал, утирал окровавленными костяшками нос и губы. Я подошла и обняла его со спины. Он сотрясался всем телом, нависнув над полумертвым Дэвисом.

– Остановись, – попросила я.

Дерек скатился на траву, продолжая рыдать. Все те эмоции, что он глушил в себе годами: самоконтроль, дисциплина, – все это помогало ему остановить разъедающую внутреннюю боль. Но дамбу прорвало.

– Сукины дети, – прохрипел Дэвис, стирая с лица кровь.

Я выпрямилась в полный рост.

– Это правда? – спросила я. – Ты бил меня не потому, что я похожа на маму? Не потому, что ты любил ее, скучал, злился…

– Заткнись, идиотка, – рявкнул он в ответ. – Такая же пустоголовая, как твоя мать. Зуб даю, – он харкнул кровью, – она знала, куда я ездил охотиться. Она так боялась остаться одна. Твоя сука-мать верила…

Его слова потерялись в шуме: кровь барабанила в голове. Он лгал мне. Все лгали. И если плотина Дерека – это боль, то моя – гнев.

Мыслей не осталось. Внутренности обожгло огнем: так выходила из меня ярость – по крупицам, через поры. Я схватила револьвер, вспомнила, как делали актеры в фильмах, открыла барабан и вставила патроны. Пушка стала тяжелее. Интересно, я смогу всадить пулю шерифу промеж глаз? Отомщу за маму, за себя, за всех тех девушек, что он, возможно, убил. За Маргарет, за Дерека.