Диана на прошлой неделе поставила печать на титульный лист отчета (никто нигде не отобразил, что я половину практики прошла в другом отделе). Осталось только состряпать что-то кроме описания на страницу трех дней, где из раза в раз повторяются слова о том, что мы просто «собирали обрезки картона». Я усердно размышляю, как построить свой график, чтобы успеть за три дня и отправить отчет куратору. Когда с ужасом сообщила Андрею, что буду выдумывать и откровенно лгать в официальной бумаге, он посмеялся и заявил, что все так и делают.

– А не хочешь в Москву? – неожиданно спрашивает Андрей, зайдя в кабинку лифта и нажимая кнопку этажа.

– Что? – Я спотыкаюсь на ровном месте и застываю в створках, которые не сходятся, потому что им мешает препятствие в виде меня.

Что он только что сказал?

– Не отказывайся сразу… Слушай, ну почему нет? Я не хочу довольствоваться фотографиями. Могу же я устроить тебе отпуск в Москве? Это не делает тебя содержанкой и все такое. Какая разница, два человека будут жить в номере с двуспальной кроватью или один?

Он застает меня врасплох. Затягивает в лифт, тараторит что-то еще не замолкая! Пока я снова и уже привычно рядом с ним глупо улыбаюсь, будто у меня обезьяна с тарелками в голове шумит. А я на самом деле с этим безумным лицом, отражение которого вижу в боковой зеркальной стене лифта, думаю только о том, как бы теперь сделать дурацкий отчет за ночь, чтобы завтра сидеть в самолете с довольным лицом. Потому что я, конечно, согласна! Кто бы не согласился, тот врет или идиот!

Андрей тем временем продолжает нести какую-то ерунду, пока наши ладони не сталкиваются, пока пальцы не цепляются за рукава, футболки, шеи. Когда лифт останавливается, хочется уже поскорее оказаться в квартире, миновав подъезд, но весь настрой убивает посторонний голос. Очень знакомый голос.

– Третьего не хотите к себе? Я по-быстрому куртец скину и…

– Голицын! – Мы с Андреем восклицаем это одновременно, мгновенно позабыв о возбуждении. Даже перестаем трогать друг друга, я поправляю волосы, поглядываю искоса то на Андрея, то на Ника.

Последний гадко улыбается, во все глаза пялясь на нас. Специально оттягивает момент, но, когда створки лифта начинают закрываться, он выставляет вперед руку с папкой. А после трясет ей у нас перед лицом, чтобы обратили внимание.

– Я пришел дать вам волю, любезные, а вы тут жрете друг друга. – Он делает такое лицо, будто его вот-вот стошнит. Придурок. – Чаю не найдется для героя труда?

– Какого труда? – спрашиваю, скрестив руки на груди, пока Андрей ищет по карманам ключи и, найдя те, подталкивает меня за талию вперед.