Возможно, я слишком высоко задрал планку, потому что эта женщина ненасытна, и мне это чертовски нравится. А еще круче наблюдать, как за последние несколько недель ее уверенность в себе взлетела до небес. Руки, которые до этого робко скользили вниз и массировали клитор, чтобы усилить удовольствие, теперь делают это без стеснения. Она без проблем раздвигает бедра, чтобы я мог видеть ее офигенную розовую киску, а затем принимается за работу, помогая себе кончить, все это время не сводя с меня глаз. Наблюдает, как я наблюдаю за тем, что она делает с собой. Со мной. С нами.

И с этой уверенностью приходит желание стать лучше в других вещах. Она хочет научиться лучше сосать член. То есть… это сложно, но, само собой, она может попрактиковаться на мне. Не проблема.

Утренний телефонный звонок с просьбой о чашечке кофе закончился тем, что я нагнул ее над обеденным столом.

Просьба составить компанию на дневной пробежке в выходные привела к тому, что мы, вернувшись домой, бешено сорвали друг с друга одежду и трахнулись еще разок.

Еще пару вечеров тоже провели неплохо. Изучали нужды друг друга, желания, прежде чем разойтись каждый по своим делам. И каждый раз, когда мы расстаемся, я задаюсь вопросом, понравилось ли ей. Дал ли я ей то, чего она хотела?

А такого, мать вашу, никогда раньше не случалось. Ну, не то чтобы я не заботился об удовольствии прошлых партнерш, но такое никогда не было у меня в приоритете. Да, я эгоистичный засранец.

Я будто бы чувствую на себе давление, хочу, чтобы Камилла поняла, что не все мужики такие козлы.

Какая же ирония, учитывая, что большую часть времени я такой и есть.

Но, думаю, все же не такой, какой попался ей.

Мне пришлось отключить мозг. Пришлось убедить себя, что каждое прикосновение к ее коже, каждая хватка на ее бедрах и покусывание губ не возвращают ее к тому, что он, – предположительно, – сделал. Если честно, это было тяжело.

Но до сих пор у меня получалось.

– Тук-тук.

Камилла поднимает взгляд от стола, за которым сидит. Вокруг нее разбросаны бумаги и распечатанные рисунки. Ее ноутбук открыт, карандаш засунут за ухо, но в ней нет ни малейшей перемены. Мне требуется секунда, чтобы это заметить. На ней ее обычная белая рубашка, но расстегнутая на пару пуговиц, а под ней виднеется красная майка.

Странно, но я пялюсь на нее дольше обычного, как будто даже слюни пускаю. Я мысленно возвращаюсь к событиям позапрошлой ночи: с каким голодом она меня встретила, когда я постучал в ее дверь. Как дернула за лацканы пиджака. Как соприкоснулись наши губы. Как быстро мы оказались без одежды.