– Каллум сейчас спустится, – бросает тренер и захлопывает перед нами дверь.

Выпустив руку Сойера, я принимаюсь бродить по крыльцу туда-обратно под унылый скрип досок. У нас ведь все получится, верно? По-другому и быть не может.

Когда дверь открывается, мое сердце замирает от испуга. Сонный Каллум с помятым после бурной вечеринки видом застывает на пороге. Сойер плотно сжимает челюсть, и я чувствую, что он в шаге от того, чтобы наброситься с кулаками.

Остановившись рядом с Сойером, я беру его за руку и сжимаю ладонь, напоминая, для чего мы здесь. Он мимолетно проводит большим пальцем по моим костяшкам, молча обещая, что не станет устраивать мордобой.

Мое действие вызывает у Каллума ту же реакцию, что и у его отца – усмешку.

– Вижу, посекретничала со своим парнем, Райли-Майли? Что ж, тем проще, мне и до отца далеко идти не надо.

– Передай ему заодно это. – Достав телефон, Сойер включает видео. – Только давай без истерик, разбитых экранов и попыток удалить. Ты же понимаешь, как работает облачное хранилище?

С каждой проигранной секундой видео лицо Каллума бледнеет. Плотно сжав губы, он неотрывно смотрит в экран, а в момент речи про отца едва слышно чертыхается.

– И что? – сдавленно спрашивает он, когда видео завершается.

– То, что ты можешь лишиться места в команде университета, если это видео попадет в руки приемной комиссии. То, что твой отец сделает с тобой, увидев это.

– Так почему оно еще не у члена приемной комиссии?

– Мы даем тебе шанс решить все мирно, – говорю я.

– Оставь Райли в покое, не приближайся к ней, не говори с ней, даже не смотри в ее сторону, и это видео останется между нами.

– Больше никаких угроз с прогулкой в полицию, к директору или отцу. С этой самой секунды мы незнакомые друг другу люди, ты живешь своей жизнью, а мы своей.

Каллума бьет дрожь то ли от холода, то ли от злости, ноздри широко раздуваются, он даже не моргает. Мне знакомо это чувство злости, несправедливости и негодования, когда твой четко выстроенный план рушится в одну секунду. Мы слишком похожи с ним в том, что ненавидим и не умеем проигрывать, но кто-то из нас однажды должен был одержать победу.

Через несколько мгновений плечи Брайта заметно расслабляются, и он начинает смеяться. Истерически, даже пугающе. Внезапно смех обрывается, превращаясь в гримасу злости на лице, и он бросается вперед. Зажмурившись, я с визгом отскакиваю в сторону, закрывая лицо ладонями. Слышится глухой удар, а затем звук упавшего на пол тела.

Отвожу ладони от лица и вижу уже знакомую картину: Каллум лежит на крыльце, прижатый щекой к полу, руки заломлены за спину.