– Позволишь?

Мне требуется несколько долгих секунд, чтобы понять, что именно я должна позволить. В голову лезут разные мысли, дурацкий алкоголь и вовсе подкидывает нечто неприличное, а когда до меня наконец доходит, что Джейк просит отойти в сторону, чтобы он смог уйти, я тут же отступаю.

– Сразу звони, если что.

 Кивнув, я провожаю его взглядом. Хаос и голоса людей не дают сосредоточиться на собственных мыслях, и единственное, о чем я могу думать – бардак. Жутко хочется убраться, но это бессмысленная затея, учитывая то, что грязные стаканы появляются повсюду как по волшебству. Возможно, их меньше, ведь у меня двоится в глазах.

Хлопает ведущая в гараж дверь, и мимо меня к холлу проносится Оливер. Я иду следом и пытаюсь нагнать его, когда он взметает по лестнице, перешагивая через ступень.

Остановившись у первой приоткрытой двери в коридоре, я толкаю ее и заглядываю внутрь. В комнате полумрак, а из открытой двери в ванную слышится шум воды.

– Олли? – осторожно зову я.

Полоса света из ванной падает на незаправленную кровать, над которой висит плакат «Норд». Это комната Рэма. Я сажусь на край кровати и, пытаясь сфокусировать зрение, наблюдаю за тем, как Оливер умывается.

Он выключает воду и проводит мокрыми пальцами по волосам, взъерошивая их. Вернувшись в комнату, Олли садится рядом и падает спиной на кровать. В полумраке не видно его лица, лишь слышно, как глубоко он дышит, пытаясь усмирить злость.

Как ты? – осторожно спрашиваю я.

– Хреново. Она сказала, что хочет снять груз вины и быть честной. Оказывается, Мейсон действительно ей нравится, но и я тоже. А еще сказала, что, если бы Мейсон решил за нее бороться, она боится, что снова смогла бы поступить так же, как в тот раз.

– Я убью ее. – Засучив рукава, я отталкиваюсь от кровати, пытаясь подняться. – Надеру ей задницу, как и обещала.

Рассмеявшись, Оливер ловит меня за край толстовки, чтобы удержать.

– Знаешь, не уверен, что она вообще любила меня. Неужели я настолько плох, что меня невозможно полюбить?

– С ума сошел?! – Я так резко поворачиваю голову, что комната начинает кружиться еще сильнее. – Ты потрясающий, Оливер! Ты самый добрый и лучший парень во всей Солнечной системе. Не надо судить себя из-за одной бесчувственной стервы.

– А может, Констанс права? Может, меня и можно полюбить, но не глубоко и сильно, а лишь поверхностно… Ну, не знаю, как пиво, например.

– Рэм убьет за пиво, – задумчиво говорю я. – Это глубочайшая любовь.

 Оливер снова смеется, и я рада, что у него хоть немного поднялось настроение.

– Парни бы меня засмеяли, но я хочу быть любимым, Мик. Хочу, чтобы девушка сходила по мне с ума, а я по ней. Но, кажется, всегда будут предпочитать кого-то другого, но не меня.