– Пайпер родом из Дублина, – добавляет он.

– Знала, что с американками у тебя не сложится, – улыбается ба, – но ты там чайником занимался? Занимайся. Дай девочкам поговорить. Как вы познакомились?

– Работаем вместе, – отвечает он.

– Гэри Барнс, – строго поворачивается она, – помолчи.

– Мы правда вместе работаем, – улыбается Пайпер, – там и познакомились.

– Слышала, он на работе хамит и дерется. Неужели это прошло?

– Нет, – с огнем в глазах отвечает та. – Когда я пришла, он хамил, этим мне и понравился. А когда еще и подрался, совсем влюбилась.

Ба скрипуче смеется и поворачивается к Гэри.

– Хороша, – кивает она. – Нам подходит.

Оставив Гэри право принести чай в гостиную, ба уводит Пайпер и усаживает на маленький потертый диван. Он смотрит на двух самых важных женщин в своей жизни из кухни, и внутри разливается покой, который прогоняет последние сомнения и переживания. Они улыбаются, шутят на одной волне и с удовольствием узнают друг друга.

Ба влюбляется в Пайпер с первого взгляда, и это взаимно. Гэри успокаивается и просто слушает, как льется их разговор. Ворчит, когда ба рассказывает про его детство, и вставляет подробности в историю о том, как Пайпер забирала его пьяного из бара.

Дома хорошо, уютно: набор сувенирных ложек висит все на том же крючке, что и пять, и двадцать лет назад. Его любимое кресло стоит на месте. Мамина фотография на камине. Время почти не трогает этот дом, разве что добавляет морщин и седины.

Когда чай заканчивается, Пайпер смущенно ссылается на то, что нужно поработать – это только у Гэри отпуск. Он отводит ее в сад и, поцеловав, оставляет с благодарностью: она словно все чувствует.

– Хорошая девочка, – одобрительно резюмирует ба и доливает чаю в кружку. – У тебя же с ней серьезно?

– Да, – кивает Гэри, – серьезнее не бывает. Ба, я не просто из Нью-Йорка приехал. Я из Аргентины приехал.

– Ох… – Руки у нее начинают подрагивать. – Я хочу знать?

– Хочешь, но расскажу, наверное, с самого начала. В общем, я узнал, что когда отец сбежал, – он запинается и берет ее за руки, пытаясь унять дрожь, – то сел в самолет в Бирмингеме под именем Гэри Джеймса и улетел в Испанию.

Гэри рассказывает все: и про поиски, и про Марокко, и про помощь Пайпер. Ба не перебивает, только кивает и цокает языком. Ей тоже важно: она не простила ублюдка. И не простит никогда. И пусть эта женщина все силы бросила не на месть, а на воспитание Гэри, огонь в ее глазах горит такой же, как у него самого.

– Жаль, что сам, – вздыхает она, когда слышит конец истории, – пусть бы уже мучился до самой смерти.