– Типа того. Ты, конечно, придурок, но я прощаю тебя, потому что понимаю: ты злился, а в запале люди часто говорят то, о чем потом жалеют. Так что я закрою на это глаза, но в следующий раз все же сначала подумай, что говоришь, олень ты северный.

Он так долго смотрел на меня пустым взглядом, что я ожидала возражений и требований перестать злиться совсем, даже самую малость.

Но Култи молчал.

Только через минуту, когда двери лифта открылись на первом этаже штаб-квартиры, он вдруг расхохотался. «Олень…», – кажется, прорвалось сквозь этот чудовищный смех, – «северный».

Глава 19

Глава 19

– О, Жен, доброе утро! – окликнула я Женевьеву через два дня после встречи с Кордеро, когда мы пересеклись перед очередной игрой.

Девушка, до этого всегда относившаяся ко мне дружелюбно, прошла мимо, разве что приподняв бровь.

Поначалу я не подумала ничего такого. Я давно работала в женском коллективе. В женском коллективе, где все реагировали на месячные по-разному: кто-то злился, кто-то рыдал, кто-то уходил в себя, а кто-то ничего не делал, только ел, ел и ел. Меня это не смущало. Перепады настроения – дело такое.

Может, у нее выдался плохой день. Или правда начались месячные. Кто знает?

Не прошло и пятнадцати минут, как в самом начале разминки я услышала за спиной:

– Ты видела фотографии?

Я не поняла, кто именно спрашивал, и не хотела оборачиваться сразу. Сомневаюсь, что речь шла про какие-то еще фотографии, ну да ладно.

– Какие фотографии? – спросила другая девушка достаточно громко.

– Заткнись, – тут же шикнула первая, и ее собеседница ойкнула и понизила голос.

– Какие фотографии? – шепнула она.

– С этой… – последовала пауза, – и Култи.

– Что? Нет. А что с ними? – спросила девушка.

Последовала еще пауза, а потом:

– …Они вместе откуда-то вышли, и она села в его машину.