Тот оглянулся через плечо: как раз нашел небольшой чайник и набирал в него воду.

– Что?

– Рей, ну правда, не надо. Ты и так красивый, а результат пластики всегда заметен. Уж не знаю, что тебе наплели хирурги, но просто поверь, – на полном серьезе сказала я.

Он поставил чайник на плиту, но не включил конфорку. Опустив широкие плечи, поднял руку и сжал переносицу. Потом повернулся ко мне, закрыв глаза и уткнувшись кончиком языка в уголок губ.

– Буррито. – Он приоткрыл один глаз. – Я хочу перебить татуировку.

– А-а-а. – Я ощутила себя полной дурой.

Он кивнул, всем своим видом показывая, что так и есть.

– Которая на руке? – Других я не знала.

Он снова кивнул.

Я не представляла, зачем ехать в Остин, когда в Хьюстоне полным-полном своих тату-мастеров, ну да ладно.

– Классно. А я еду домой. – Запоздало я поняла, что он не в курсе, где именно это «домой». – В Сан-Антонио. От Остина недалеко.

Я обалдела, когда он ответил:

– Знаю. Я заплачу тебе тысячу долларов, если отвезешь меня в Остин.

– Чего?

– Я заплачу тебе тысячу долларов, если отвезешь меня в Остин. – Он махнул рукой в сторону рюкзака, брошенного у входа. – И покрою бензин.

Я почесала нос, толком не понимая, шутит он или нет. Чутье подсказывало, что нет, очень даже не шутит.

– Ты хочешь, чтобы я отвезла тебя в Остин к тату-мастеру? – не удержалась я.

Немец кивнул.

– Ясно. – Я сощурилась, раздумывая, как бы так намекнуть ему помягче, но потом решила, что все равно не получится. – Не хочу показаться неблагодарным другом, не ценящим столь щедрое предложение, но… не хочешь попросить своего водителя?

– У его дочери сегодня день рождения, – пояснил он.