Это явно не помогло.

Наоборот, Култи сжал зубы и нахмурился. Кажется, еще и напрягся, но тут я не была уверена.

– Я могу бесплатно забрать все, что здесь продается. Я уже больше двадцати лет не плачу за кроссовки. И ты не должна. Ты лучшая футболистка в стране…

У меня перехватило дыхание.

– …тебе должны давать их бесплатно, и я не позволю выкладывать за мою сраную обувь деньги, ради которых ты пахала весь день. И раз уж на то пошло, я в принципе не позволю тебе платить за кроссовки, хоть для себя, хоть для отца, – огрызнулся он. – Просто скажи, какие хочешь, и я тебе их достану.

Я бы возразила, но не смогла. Просто стояла, глядя на него в полной растерянности.

Кончиками пальцев Култи коснулся моего запястья.

– На моем месте ты бы сделала то же самое, – серьезно сказал он.

Блин.

– Ну да… – Не знаю, как я раньше не замечала, какие у него золотистые ресницы. – Я просто не хочу тобой пользоваться. Клянусь, я не специально тебя сюда привела. Честно. Я бы купила их в Хьюстоне, но…

Я замолчала, заметив, как изменилась вся его поза. Он выдохнул, – дыхание коснулось щеки, – и весь словно сдулся, но не в плохом смысле.

Он положил руку мне на макушку, едва касаясь ладонью лба, и снова глубоко вздохнул.

– Какая же ты… – Култи покачал головой. – Если я не хочу что-то делать, никто меня не заставит.

В это несложно поверить.

– Поняла? – Он опустил голову. Его лицо, загоревшее за долгие годы под солнцем, показалось мне вдруг немного моложе.

– Да.

Култи кивнул.

– Ты бы поступила точно так же, шнекке.

– Ну что, вы решили, будете брать? – неожиданно раздался за спиной голос.

Я с трудом отвела взгляд от ореховых глаз, которые были так близко.