– Тогда, если хочешь спать голым, без проблем.

Он расхохотался в голос, и я тоже не смогла удержаться от смеха.

И в самом деле – торопиться нам было некуда.

– Нет уж, спасибо! – отсмеявшись, сказал он.

Я – мастерица смешить, но никогда в жизни не чувствовала такого торжества.

– Если передумаешь, то не стесняйся, – с серьезным видом добавила я. – Телом я ослабла, но глаза держу открытыми.

Он снова захохотал: звуки были раздельные, негромкие, гортанные. Будь у меня возможность закупорить их в бутылку, я бы так и сделала, потому что они вызывали у меня улыбку.

– Я, если тебе интересно, тоже не сплю голой.

Это я добавила, чтобы разрядить обстановку.

Он опять засмеялся, но по-другому: хрипловато, глубоко, славно.

Расслабься. Мы оба устали и сейчас будем спать. Все правильно.

Я натянула одеяло до подбородка и повернулась лицом к двери, а Роудс пошел в ванную, включил свет, но дверь оставил открытой. Из крана полилась вода, затем он стал чистить зубы. Потом снова послышался шум воды и плеск. Я подтолкнула подушку и опять начала проваливаться в сон, но старалась не уснуть.

Свет погас. Я не стала притворяться, что сплю, но выровняла дыхание, пока размышляла над тем, насколько сексуально выгляжу в майке и мешковатых пижамных штанах с оленями.

Кровать просела. Затем на тумбочку легло что-то тяжелое, и послышался знакомый писк телефона, поставленного на зарядку.

– Спокойной ночи, Роудс! – сказала я.

Кровать еще слегка просела: одеяло со стороны спины натянулось, и мгновение спустя он лег.

Вытянулся во всю длину. Вздохнул так глубоко, что мне стало грустно, насколько он устал. День выдался гораздо длиннее, чем ожидалось.

– Спокойной ночи, Аврора! – сказала я себе, когда он ничего не ответил.

Он рассмеялся. Я улыбнулась, и тогда он прошептал: