Роудс первым выпрямился в полный рост, скрестил руки на груди и посмотрел на меня. Плечи расправлены, грудь колесом. Вид устрашающий и внушительный – не человек, а супергерой. Он все еще был в рабочей форме. Зимняя куртка нараспашку, шапка-бини надвинута на глаза, смотрит хмуро.

– Забираем твои вещи.

Я остановилась.

Эймос тоже выпрямился и встал рядом. Он был в мешковатой толстовке, а руки скрестил на груди точь-в-точь как папочка.

– Ты должна вернуться.

– Вернуться? – эхом повторила я, точно не расслышала слов.

– Домой, – хором сказали они.

На меня это слово произвело эффект удара под дых. Вероятно, они тоже это поняли, потому что лицо Роудса приняло суровое, архисерьезное выражение.

– Домой. – Он помолчал. – С нами.

С ними!

Широкая грудь, в которой я неоднократно искала утешения, приподнялась, затем плечи опустились, и он кивнул – себе, мне, не знаю кому, – глядя на меня невероятно серыми глазами.

– И куда, скажи на милость, ты собралась?

Что?

– Собралась? Да я здесь…

Он точно не слышал моих слов – продолжал хмуриться. Морщины на лбу стали глубже, голос звучал решительно:

– Никуда ты не поедешь.

Они подумали, что я уезжаю?

Моя бедная головушка шла кругом: слова вертелись в мозгу, но их смысл ускользал. Ничего из происходящего, даже их присутствие здесь, не имело смысла.

– Вы взяли сумку, – вступил в разговор Эймос, бросив взгляд на отца и снова сосредоточившись на мне. Казалось, он перебарывал себя, потому что прежде, чем сказать, глубоко вздохнул: – Мы… мы подумали, что вы солгали. Просто нас слегка зло взяло, Ора. Мы не хотим, чтобы вы уезжали.