– Я поеду домой следом за тобой, – сказал он строгим голосом.

Домой. Еще раз это слово.

Я поежилась. Роудс тотчас подал мне новенькую куртку, и я сунула руку сначала в один рукав, затем – в другой, и он застегнул молнию. Когда он закончил, я улыбнулась. Он наклонился и коснулся губами моих губ. Потом чуть отстранился, встретился со мной взглядом, прижался к моим губам снова – на этот раз сильнее – и отступил на шаг. Его лицо было открытым и совершенно беззащитным – таким я его никогда не видела.

Когда мы подошли, Эймос ждал у моей машины. Помедлив секунду, я достала из кармана ключи и протянула ему.

– Хочешь повести?

– Правда?

– Если обещаешь всегда останавливаться перед знаком «стоп».

Он чуть улыбнулся, но ключи взял, и мы сели в машину. Пока парень выезжал с дорожки, а его отец остановился, чтобы пропустить нас вперед, мы почти не разговаривали. Но когда машина оказалась на шоссе, он сказал:

– Папа вас любит.

Я расцепила пальцы, державшие сумочку, и посмотрела на него. Роудс произнес эти слова так быстро, что этот факт не отложился у меня в голове.

– Ты так думаешь?

– Я знаю.

Я увидела, как он убрал одну руку с руля.

– Двумя руками, Эйм!

Парень вернул руку на место.

– Он не мастер разговаривать. Вы знаете, мама била его и делала всякое, говорила гадости… И я никогда не видел, чтобы дедушка Рэндалл его обнимал. Я знаю, что он меня любит. Просто он… редко это говорит. Считай, никогда. Не то что папа Билли! Но папа Билли давно сказал мне, даже если он редко это говорит, то показывает это по-другому. – Эймос посмотрел на меня. – Так что вы знайте. И он сейчас учится, как это говорить.

– Понимаю, – серьезно сказала я.

Эймос снова посмотрел на меня и уставился на дорогу.

– Я хочу, чтобы вы знали и не думали, что он не любит.

Он старался меня ободрить, а может, подготовить или привязать к отцу еще сильнее. А может, все вместе взятое. И мне это ужасно нравилось.