– Да, – отвечает Мэлис. – Одна из самых болезненных вещей, через которые я когда-либо проходил. И это кое о чем говорит.

– Тогда зачем ты сделал это? – Уиллоу хмурит брови. – Если было так больно?

Он поворачивается и смотрит на нее, в руке нож для масла, которым он намазывал горчицу на хлеб.

– Чтобы доказать, что могу.

Она моргает.

– И все? Ты просто… хотел что-то доказать?

– Я хотел знать, с каким количеством боли могу справиться, – ворчит он. – К тому же это послание.

– Какое послание?

– Которое показывает всем, кто хочет меня ранить, насколько я силен. Это важно. Люди должны знать, что ты не какой-нибудь гребаный слабак, иначе они вычислят, что причиняет тебе наибольшую боль, и попытаются воспользоваться этим.

Уиллоу задумывается. Затем в ее темно-шоколадных глазах мелькает что-то порочное, и она склоняет голову набок.

– То есть… ты просто вытаскиваешь свой член всякий раз, когда ведешь переговоры с врагом? Чтобы они увидели твою татуировку и поняли, какой ты крутой? – Она поджимает губы. – Хм. Интересная тактика запугивания.

Выражение лица Мэлиса мрачнеет, а я давлюсь смехом.

Надо отдать ей должное – она та еще наглючка. Не у многих хватило бы смелости дразнить Мэла даже за его спиной, не говоря уже о том, чтобы говорить ему что-то подобное в лицо. Но эта прелестная, умная девчушка, похоже, совсем его не боится. По крайней мере, сейчас. Было время, когда она почти не разговаривала в его присутствии, когда он хлопал дверьми и был таким… злобным, что она вздрагивала и пыталась найти место, где спрятаться от его настроения. Но теперь все иначе.

Сколько же всего изменилось с той ночи, как она впервые здесь появилась.

– Да-а, Мэл, – растягиваю я слова, скрещивая руки на груди. – Может, надо было вытащить его, когда Итан и его парни приезжали на переговоры. Глядишь, это сыграло бы нам на руку.

Он, нахмурившись, тычет в мою сторону ножом для масла.

– На хрен иди.

Уиллоу издает тихий звук, будто сдерживает смех, и я ухмыляюсь ей, когда Мэлис возвращается к приготовлению своего сэндвича. Мгновение спустя она встает со стула, подходит к столу и кладет половинку апельсина на тарелку, которую достал Мэлис. Он смотрит на кусочек, а затем снова на нее, приподнимая бровь.

– Предлагаю перемирие, – говорит она, прикусывая нижнюю губу и на самом деле умудряясь выглядеть виноватой.

– Не нужен мне твой гребаный апельсин.