– Он был там в ту ночь, когда Илья похитил меня. Он вроде как помог мне сбежать. Спас меня, потому что я была нужна ему для чего-то другого. И он упомянул вас, когда разговаривал со мной. Он знал, что мы… вместе.
Уиллоу наклоняется ближе ко мне, словно ей нужно тепло и уют моего тела. Я крепко обнимаю ее, внимательно вслушиваясь в каждое ее слово, в то время как Виктор постукивает пальцами по ноге.
– Я думаю, Дариус мог догадаться, что вы пытаетесь установить его личность, – продолжает Уиллоу. – Он сказал, что планировал использовать меня, чтобы получить то, что хотел, и что в конце концов он все равно бы меня убил. Так что, может, он хотел либо шантажом заставить вас выполнить задание, на котором вы точно погибните, либо держать меня в плену, пока вы не прекратите попытки выяснить, кто он такой.
– Мразь, – бормочет Рэнсом. – Какого хрена? Так это и есть Икс? Старый друг нашего папаши?
– В этом есть смысл, – медленно произношу я, пытаясь сложить всю картину воедино. – Когда я недавно столкнулся с Дариусом, он нес какую-то чушь о том, как наш отец тренировал нас, дал нам все эти навыки, а потом мы повернулись к нему спиной и использовали их против него, чтобы завалить. Он вроде как был впечатлен тем, что мы сделали. И он знал, что я сидел в тюрьме. И этот факт его типа чертовски забавлял.
– Ведь Уиллоу права, именно он дернул за ниточки, чтобы вытащить тебя, – добавляет Виктор, изучая тело на полу, будто каким-то образом пристальный взгляд мог оживить Дариуса и заставить его раскрыть все секреты.
Мы все надолго замолкаем, уставившись на залитое кровью тело. Затем Рэнсом наклоняется и плюет на труп.
– Думаю, тебе уже не надо просматривать никакие записи, чтобы отыскать Икса, Вик, – произносит он. – Похоже, мы его уже нашли.
45. Уиллоу
45. Уиллоу
Эта мысль проносится у меня в голове, когда Рэнсом откидывается назад, вытирая рот тыльной стороной ладони. Мой взгляд все еще прикован к большому телу, распростертому в странной, неудобной позе на полу, и я внезапно вспоминаю, как Рэнсом говорил мне, что чем больше ты сталкиваешься со смертью, тем легче к ней относишься. Трудно только в первый раз.
Мне неприятно думать о том, насколько это правдивые слова, но я не испытываю такого же тревожного потрясения или ужаса, какие испытала, когда увидела, как братья убили Николая, или когда Вик застрелил Карла в моей гостиной.
Когда я смотрю на кровь, пропитывающую рубашку Дариуса Леджера, все, что я чувствую, это… облегчение.
Дело сделано. Он сгинул.
И больше никогда не причинит вреда ни мне, ни братьям.