– Не говори мне это только потому, что чувствуешь себя обязанным, – ее нижняя губа подрагивает.

– Я говорю это, потому что это правда. Знаю, мы договорились плыть по течению, но я хочу большего, Сер. Я хочу тебя. Всю тебя. Ярлык, будущее, все, что захочешь.

Слезы текут по ее щекам. Рыдая еще сильнее, чем раньше, она прячет лицо у меня на груди. Осознание, что она переживала подобные страдания в одиночку, убивает меня. Я крепче обнимаю Серафину, больше всего на свете желая все исправить и проклиная тот факт, что не в силах этого сделать.

– Ты все еще х-хочешь быть со мной? – она едва выговаривает слова между судорожными глотками воздуха. – Даже если я заболею или буду вынуждена лечь на операцию…

От ее последней фразы у меня мороз по коже. Не потому что не хочу иметь с этим дело, а потому что не переношу даже мысли о том, что с ней случится подобное. Черт. Почему жизнь так несправедлива?

– Несмотря ни на что. Я весь твой, Сер. Ради тебя я сделаю что угодно. Только скажи.

Все еще рыдающая, она прижимается ко мне, пока я борюсь с комком в горле. Как долго она боролась с этим одна?

– Это как-то связано с тем, что случилось на вечеринке у Роба? – тихо спрашиваю я. Так я узнаю хотя бы примерно.

– Да, – выдыхает Сера, вцепившись в мою футболку.

Черт. Получается, это продолжалось довольно долго.

– Больше тебе не нужно проходить через это в одиночку. Я с тобой.

– Хорошо, – икает Серафина.

Какое-то время я просто держу ее в объятиях, поглаживаю по спине в попытке успокоить. Меня ранит то, что я никак не могу облегчить ее страданий. Эта, зарождающаяся где-то внутри боль пробирает до самых костей.

Я жду, пока Серафина не выбьется из сил, а ее рыдания не начнут стихать.

– Ты ела? – спрашиваю я, поглаживая ее по волосам.

– Нет, – признается она. – Со вчерашнего дня.

Черт. Следовало спросить ее об этом раньше. Уже далеко за полдень, а это значит – ей давно пора что-то съесть.

Я наклоняюсь, чтобы взять с прикроватной тумбы телефон.

– Давай я что-нибудь закажу. Заодно отправлю сообщение Марку. Хочу его предупредить.

Серафина поднимает на меня взгляд, ее ресницы все еще мокры от слез.