– Серьезно? – недоумеваю я. – Думаешь, я реально был плохим дилером? – Вспоминаю вдруг недавние слова Рей, облеченные в шутку, но тем не менее засевшие в голове. – И лидером для ребят?

Издав протяжный вздох и устало прикрыв глаза, она выпускает облако дыма.

– Знаешь, Дивер… Ты был неплох. Правда. Но твоя политика… – она запинается, поджав губы, – немного устарела.

Я не могу поверить своим ушам. Хотел бы я, чтобы это была очередная тупая шутка, но Рейвен выглядит слишком серьезно, а я какое-то время молчу, пытаясь унять свое негодование, но бесполезно.

– Ну охренеть. – Отворачиваюсь, горько усмехнувшись. – Что-то раньше я от тебя жалоб не слышал, Рей. Ты всегда была прямолинейна. Я от кого угодно мог ждать лицемерия, но только не от тебя.

– Но ты же знаешь, что я никогда не лезла в политику, приятель.

– Мне было плевать, кто и какие отдавал приказы, я просто делала свою работу.

Она беспечно пожимает плечами, отпивая виски, но я чувствую, что ее тоже напрягает разговор. Рейвен вообще не любит серьезные разговоры.

– Чудесно. – Делаю большой глоток и продолжаю. – Ну, подруга, рассказывай. Что еще тебя не устраивало в моей политике?

Шумно фыркнув, Рейвен зачем-то выдерживает паузу, прежде чем бросить мне обвинение, которое я уже слышал раньше.

– Твои личные терки с шерифом Осборном навлекали проблемы на всех «соколов».

– Серьезно, мать твою?

Моя рука со стаканом застывает в воздухе, и я ощущаю, как все внутри начинает закипать.

– Обвиняешь меня в том, что я отказывался лизать зад этому вонючему копу? Если бы я платил и ему, и Квентину, нам бы оставались лишь объедки. Я делал это ради всех нас, не забирал все себе, а делил прибыль по справедливости, разве нет? Разве я был где-то не справедлив к ребятам?

Судя по вздернутым бровям, Рей опешила от моей реакции. А чего она ждала, заявляя подобное?

– Если бы ты не шел на принцип и смог договориться с Осборном, многие наши ребята не попали бы в его лапы, – бросает она, качнув головой.

– Я помогал, кому мог. Но я не мог помочь тем, кто попался из-за своей глупости.

– А ты, Дивер? Ты не по глупости попался, когда откинулся твой папаша? Но Квентин тебя отмазал, и ты вышел из колонии как ни в чем не бывало. Ведь ты же его любимчик Натаниэль, – многозначительно протягивает она, заставив меня закатить глаза. – Даже несмотря на твои ошибки, он давал тебе очередной шанс, снова и снова. Но не у всех были такие привилегии.

Рейвен говорит непривычно осуждающе, а я искренне не понимаю ее возмущений. Откуда это взялось?