– Тебе был нужен кто-то вроде Богдана. Спокойный и уравновешенный, тот, кто не боится трудностей и кто примет вызов.

– Возможно.

– Несмотря на то что мы уже много лет не поддерживаем отношения с его родителями, я вижу в глазах Богдана тот же огонек и желание защитить, какой был в нем в восемь лет. Даже в столь юном возрасте забота о сестре и матери была для него на первом месте. – На маминых губах появляется грустная улыбка. – Порой мне кажется, что Богдан стал взрослым слишком быстро.

– Почему вы прекратили общаться?

Мама пожимает плечами:

– Разные приоритеты, взгляды на жизнь. Иногда не успеваешь понять, в какой именно момент человек меняется и перед тобой появляется незнакомец. Твой отец любит свою работу. – Она берет с постели пару вешалок с платьями и открывает шкаф. – Господи, когда они с отцом Богдана только открыли свой магазин, то сутками там пропадали. Но всегда существует тонкая грань между работой и семьей. Она такая неуловимая, что ты можешь ее переступить и не почувствовать.

Я помню наши разговоры с Богданом о его детстве, и, даже когда он рассказал о недавней встрече с родителями, в его голосе отчетливо слышалось одиночество.

Мы слишком похожи.

– Когда ваш отец понял, что они идут разными путями, он решил выйти из доли. К тому же ему предложили вложиться в новый проект. Нам было нелегко, но в конце концов этот переезд принес то, о чем мы даже не могли мечтать. – Мама с теплотой во взгляде смотрит на меня и развешивает одежду.

Я возвращаюсь к расстановке книг. За те несколько лет, что прожила вместе с родителями после случившегося, я могу с легкостью сказать, куда и что поставить. У мамы выработана четкая стратегия: любимые авторы стоят рядом, и не важно, в каком оформлении будет книга, классика или романы, в оригинале или в переводе. Как-то она сказала, что не все должно быть подчинено порядку, немного хаоса не повредит. Так что корешки ее книг пестрят от ярких до пастельных тонов.

Ставлю томик «Гордость и предубеждение» рядом с «Грозовым перевалом». Книги слегка потрепаны, где-то смят уголок, а некоторым уже больше двадцати лет, но для мамы они – самая большая ценность.

Она никогда не отказывается от дефектных вещей.

– Мам, – я поворачиваюсь, сжимая в пальцах книгу, – скажи, вы никогда не жалели, что забрали меня к себе?

Мама выглядывает из-за дверцы шкафа с вешалкой в руке. Ее глаза сначала широко распахиваются, а затем она хмурится и обеспокоенно смотрит на меня.

Этот вопрос так просто слетает с моих губ, но в то же время я испытываю дикую боль, которая не отпускает на протяжении многих лет.