Йен слабо улыбается и обхватывает мою руку.

– Спасибо, Рэйч, – шепчет он. – Я правда рад тебя видеть. И я рад, что у тебя все получается с сериалом.

У меня не поворачивается язык сказать брату, что на съемочной площадке не все так радужно, как мне хотелось бы. Уже неделю идут съемки, а мы будто топчемся на одном месте. Дубль за дублем я все больше ненавижу Мэтью, Тима и Аманду. Мои волосы пересыхают от количества лака, нанесенного на них, и каждый вечер мне приходится делать ухаживающие процедуры, чтобы однажды утром не проснуться лысой. Но самое главное – я все еще не чувствую Лили. Сценаристы подправили мою роль, и теперь сильная и харизматичная Лили Прайс превратилась в бесхребетную тряпку, готовую простить бывшего и заниматься с ним сексом при каждом удобном случае. Я получаю все больше замечаний из-за своей игры, но ничего не могу поделать. Я не подписывалась на такое.

Когда Майк появляется с полным пакетом медикаментов, несколькими коробками с супом и китайской едой, Йен уже спит. Мы устраиваемся на кухне и прикрываем дверь, чтобы не разбудить брата. Захватив палочками пшеничную лапшу с креветками, отправляю ее в рот и подбираю под себя ноги, поудобнее устраиваясь на жестком стуле.

Майк, погруженный в свои мысли и сосредоточенный на перебирании палочками риса, затуманенным взором смотрит куда-то мимо еды, потому что даже не замечает, как, благодаря его усердиям, кусочек курицы превращается в жалкое подобие мяса.

Мой телефон мигает, и на экране загорается сообщение от Аманды.

Подписав договор с агентством Аманды, я будто согласилась на сделку с дьяволом.

Ничего не отвечаю и опускаю телефон экраном вниз. Что ж, если меня выгонят из сериала, я не сильно расстроюсь. Возможно, это послужит мне уроком, чтобы я прислушалась к себе и наконец-то услышала, а не гналась за фальшивыми желаниями.

– Как у вас с Николь? – спрашиваю, чтобы немного разрядить обстановку, и только потом вспоминаю, что Алекс говорила о разрыве. – Черт, прости, то есть…

– Все нормально, Рэйч, – тихо отвечает Майк. – Мы с Ник решили расстаться из-за разных взглядов на жизнь.

– Как это? – хмурюсь я.

Брат пожимает плечами, и белая офисная рубашка натягивается на груди.

– Она хотела карьеру и признание, а я – семью. Все просто, – горько произносит он и обреченно опускает голову. – Мы были вместе… Да я даже не помню точно, сколько мы были вместе, потому что Ник всегда являлась частью моей жизни.

– Подожди, мы точно говорим об одной и той же Николь? – убираю палочки в коробку и придвигаюсь ближе к брату. – Высокая брюнетка, с ослепительной улыбкой и глазами, похожими на глубины океана? Ник, которой было плевать на нашу бедность и обожающую жарить зефир на газовой конфорке? Я ничего не упускаю?