Я не убрала руку с его щеки. Приближая свое лицо к мужчине, я делала то, что говорило мне сердце. Слышала крики моего мозга, но не останавливалась. Даже если пожалею об этом после. Человек, стоящий сейчас передо мной, был не двадцатишестилетним бизнесменом, а маленьким мальчиком Караном, ставшим свидетелем самоубийства своей матери.

Мои глаза сузились, я максимально приблизила свое лицо к его. Один ход. Одного движения достаточно, чтобы освободить себе место рядом с тьмой. Я резко вздохнула, Каран удивился. Я тоже была удивлена. Мое дыхание коснулось его губ, я прижалась к его лицу.

Я чувствовала жар, исходящий от его губ, на своих. Ощутить такое ясное тепло, даже не вступая в контакт, не ожидала. Я чувствовала давление в сердце от переизбытка чувств. Другой Мерве рядом не было, разве она не должна была сейчас кричать? Мы с Караном теперь остались одни.

Я услышала, как он тяжело сглотнул.

– Камешек, – прошептал мужчина. Я улавливала в его голосе крохи печали, ладони словно кололи ледяные шипы. – Я сделал это, – сказал он внезапно. – Я приказал избить твоего отца.

Я открыла глаза; уверена, даже Каран слышал звуки биения моего сердца. Губы приоткрылись, я некоторое время смотрела ему в глаза, не увеличивая расстояния между нами. Пока разум раскладывал сказанное им по слогам, все словари захлопнули свои обложки прямо перед моим лицом.

– Что? – смогла я произнести дрожащим голосом.

– Я сделал это, – сказал Каран снова. – В тот день, когда подарил тебе ожерелье, я был виновником новостей, которые ты получила по телефону. Я был ответственен за все.

Когда я отстранилась, смятение прилипло к лицу слоем, таким же постоянным и плотным, как сажа к угольной печи.

– Не смотри на меня так, – сказал он с болью. – Я не жалею об этом.

– Ты понимаешь, что говоришь? – спросила я хриплым голосом.

– Прости.

Мои брови взлетели вверх. Быстро покачав головой, я медленно встала, держась за стену, и некоторое время смотрела на Карана. Он все еще сидел на земле и смотрел на меня.

Что я собиралась ему сказать? Хотя часть меня безумно злилась, другая – никак не реагировала. И все же я не могла скрыть своего разочарования.

Сделав шаг назад и глубоко вздохнув, смогла сказать только одно:

– Мне лучше уйти.

Где моя реакция? В конце концов, разве он не был моим отцом? Почему мой язык не защищал его? Как я могла защитить своего отца теперь, после того, что рассказала про него этому человеку.

– Камешек…

– Мне пора, – повторила я, перебивая мужчину.

Я была расстроена, повернулась к нему спиной и быстро ушла. Сколько раз это было за сегодняшний вечер? Что я за дочь? Та, что чувствовала себя в безопасности в объятиях человека, который нанял людей, чтобы избить ее отца, та, которая заставила собственную мать чувствовать себя никчемной.