– Бабувя уснува.

Пожилая женщина на водительском сиденье не шевелится. Я выдавливаю из себя улыбку и киваю в сторону бабушки.

– Она просто немного вздремнула. Ты любишь поспать?

Кип добавляет:

– Я люблю вздремнуть.

Анна качает головой, слезы перемешиваются с кровью.

– Нет.

– Полюбишь, когда станешь такой же старой, как мы.

Клянусь, я вижу, как на ее лице появляется ухмылка. Это переносит меня назад. Возвращает меня в те дни вымышленных сказок, ночевок в домике на дереве и воображаемых приключений на заднем дворе с Брантом и Джун под облачным небом и огромными тутовыми деревьями.

Невинность.

На мгновение я вижу ее. Я могу представить себе розовые щечки Джун, ее белокурые локоны. Она бегала так быстро, как только позволяли ее маленькие ножки, а мы с Брантом намеренно плелись за ней. Мы хотели, чтобы она думала, будто мы не сможем ее догнать, что она быстрая и ловкая – могущественнее нас обоих. Хотя мы всегда ее догоняли. Брант опрокидывал ее на землю и щекотал ей животик, а я притворялся, что отбиваюсь от невидимых гоблинов и колдунов, пока солнце не садилось за багрово-оранжевый горизонт.

Потом мы вырубались под домиком на дереве в спальных мешках, на старых рваных одеялах, обгоревшие на солнышке и уставшие, но счастливые, как никогда раньше.

Я скучаю по этим временам.

Вздохнув, я отгоняю воспоминания, когда вдалеке слышится звук машины «Скорой помощи».

Анна смотрит на меня из-под своего полуопущенного детского кресла, она смотрит широко распахнутыми глазами, в них читается тревога.

– У тебя есть старший брат или сестра, Анна?

– Да. Бват.

В голосе Кипа слышится улыбка.