Сила по определению – это преодоление трудностей… но что происходит, когда все пути одинаково, мучительно трудны?

Это неразбериха.

Это неразбериха, в которую я намерен погрузиться еще глубже, потому что каждый раз, когда она смотрит на меня этими полными надежды голубыми глазами, и каждый раз, когда она шепчет слова обожания мне на ухо во время секса, кажется, не имеет значения.

И меня уже не волнует, быть сильным, храбрым или правильным.

Все, что меня волнует, – это любовь к ней.

Снова потерявшись в своих беспокойных мыслях, я даже не замечаю знакомой фигуры, скользнувшей к бару и усевшейся прямо передо мной. Он шлепает на стойку пенни и пятидолларовую купюру.

– Пенни за ваши размышления, а пять долларов за то, что у тебя сегодня припасено на особый случай.

Вздрогнув, я поднимаю взгляд.

Кип.

Он занимает место рядом с Клем и наблюдает за мной с дружелюбной улыбкой. Я улыбаюсь в ответ.

– «Ягер Бом», – объявляю я ему.

– Оу. Я пас. – Он морщится, потом говорит: – Лучше бы тогда это были чертовски хорошие мысли.

Клем бросает внимательный взгляд, неспешно потягивая свой напиток. Она сканирует взглядом мужчину рядом с ней; их плечи слегка соприкасаются, когда он пытается усесться поудобнее на стуле.

Кип смотрит на нее, сложив руки на барной стойке. Он улыбается:

– Мне нравятся твои волосы.

Клем замирает, инстинктивно перебирая прядь ярко-синих волос, и напоследок втягивает напиток через тонкую соломинку. Она отстраняется от пустого стакана и еще раз оглядывает его.

– Мне нравится твое… лицо.

Ее глаза расширяются от ужаса.

– Вау, – вступает в разговор Сидни, протирая столешницу бара. – Ты только что обошла меня, сестренка. Очень впечатляет.