Я точно не знал, что оно означало.

Я стараюсь простить.

Я стараюсь забыть, что случилось.

Я пытаюсь забыть тебя.

И еще Саманта…

С тех пор как она по-матерински обнимала меня на полу гостиной, и с тех пор как я подвел ее, мы пару раз встречались за кофе и ланчем. И я с нетерпением ждал этих встреч. Они были для меня важны. Благодаря им я мог двигаться вперед, ибо если кто-то, кого я так жестоко предал, все равно продолжал заботиться о моем благополучии, то, возможно, и я смогу.

Если первый год без Джун был одним из самых тяжелых в моей жизни, то второй принес мне подобие исцеления. Я принимаю, что произошло, произошло, и учусь жить с этим так, чтобы это не съедало меня изнутри. Я занимаю себя работой, но больше для того, чтобы питать свою творческую страсть к кулинарии, а не как способ забыться. Я поддерживаю дружеские отношения с Кипом и моими коллегами, а также с тетей Келли, и я развиваю эти отношения, позволяя им восстанавливать сгнившие части меня.

Люди постоянно говорят о реабилитации. После переломов учатся заново ходить. А поврежденный рассудок борется с болезнью, зависимостью и темными мыслями.

Но приходилось ли когда-нибудь реабилитировать сердце?

Сердца тоже разбиваются. Тела разрушаются, разум подводит нас, а в душе поселяется тоска. Сердца могут разрушаться, если мы не будем осторожны, и после всех трагедий, что я перенес, всех слез и трудностей, что я пережил, я не могу придумать ничего более трагичного, чем сердце, в котором погасла надежда.

Сердце – это сущность самой жизни, и, как только оно начинает увядать, все остальное гибнет тоже. И это чертовски тяжело. Это ужасная несправедливость по отношению ко всему, за что мы так упорно боролись, и ко всему тому, что до сих пор стоит этой борьбы.

И всегда есть что-то. Всегда есть пресловутый свет в конце тоннеля, который ждет тебя.

Я не был готов сдаться; я не хотел увядать.

Но при всем моем прогрессе, при всем моем исправлении над моей головой все еще нависает черная туча, мешающая мне идти на свет.

Эта туча носит имя Эндрю Бейли – человек, бредущий мимо меня с отросшей бородой, в которой пробивается седина, глубокими морщинами и обреченностью во взгляде.