– Давай просто скажем, что ты никогда не заработаешь на жизнь как автор текстов, – поддразнила я.
– Верно. Ну, я хочу сказать, что ты была чрезвычайно успешной моделью. Я знаю это. Ты прекрасна. Такая особенная красота, для которой даже нет слов. По крайней мере, у меня их нет. Но я скажу тебе вот что: писатель из тебя лучше, чем модель.
– Черт, Броуди, – сказала я, обвивая руками его шею и прижимаясь к нему всем телом. – Ты
– Господи, – прошептал он мне в губы, – ты немного медленно соображаешь, да?
Я улыбнулась, и он медленно и глубоко поцеловал меня. Я растворилась в этом поцелуе, в его вкусе, в том, как меня окутало его тепло. Как всегда, у меня возникло ощущение, что своим поцелуем он заявляет на меня права, что я принадлежу ему. Так было всегда… Так будет всегда.
– Ты все еще не сказала мне, – прошептал он мне в губы.
– Что не сказала?
– То, что я хочу услышать.
– А что ты хочешь услышать?
– Переезжай ко мне, – сказал он между поцелуями. – Я хочу, чтобы ты жила здесь. Ты нужна мне здесь… всегда.
Я обняла его крепче, преодолевая необузданный страх.
– Что произойдет, если я соглашусь? – прошептала я.
Потому что я очень хотела это сделать.
– Мы отпразднуем это, – сказал он, ведя меня через комнату спиной вперед, – тем, что сломаем твою новую мебель. – Затем он уложил меня на диван и сам лег прямо на меня. Мне нравилось чувствовать его. Вес Броуди давил на меня, вытесняя все остальное, даже дыхание из моих легких… все, кроме него. Его сила, его тепло, его мужественный древесный запах. – Потом мы спустимся вниз и устроим вечеринку по поводу новоселья, да?
– Да. Мне нравится, как это звучит.
Ему, очевидно, тоже, потому что снял с меня джинсы в рекордно короткие сроки.
– Господи, ты все еще в трусиках, принцесса? Когда же мы отучим тебя от этой привычки?
Я рассмеялась и слабо запротестовала, когда он сорвал их. Я перестала смеяться, когда он проложил поцелуями дорожку вверх по моему бедру, обвил мои ноги вокруг своих бедер и прижал головку члена к своей киске. Я изогнулась в ответ, обвивая руками его шею.
– Ты уверен в этом? – спросила я его, когда он заполнил меня. Я быстро привыкала к ощущениям – полноте и легкому шоку, за которыми последовал знакомый прилив жара и чистого удовольствия.