– Прошло три месяца, – сказал он наконец. – Ты должен позвонить ей. Ты несчастен без нее.
– Я в порядке. Не волнуйся за меня, – хрипло ответил я, потирая грудь рукой. Я не мог определить, что сейчас болит больше: нога или сердце. Думаю, сердце. Определенно оно. При мысли о ней мне по-прежнему становилось больно. А думал я о ней постоянно. – Моя жизнь продолжается.
Он рассмеялся, как будто это была шутка.
– Да, конечно, не сомневаюсь. Кстати, моя учительница английского передавала привет. Она обручилась.
– Здорово. – Мои отношения с Хлоей Уитман, если их вообще можно так назвать, казалось, были миллион лет назад. Я не видел ее с той встречи по поводу Риджа в прошлом году и едва мог припомнить, как та выглядит.
– Ты же спал с ней, да?
Я пожал плечами. Какое это имело значение?
– Уокер и еще несколько парней заедут к нам перед вечеринкой на озере. Мы собираемся заказать пиццу. Ты с нами?
– Конечно.
– Пепперони?
– На твое усмотрение.
Брат покачал головой и вздохнул.
– Тебе нужно…
– Не указывай мне, что делать, – процедил я сквозь зубы. Я потер затылок и сделал несколько глубоких вдохов, затем бросил на прилавок двадцатку баксов. – Оставь мне несколько кусочков.
Я изо всех сил старался не хромать, пока выходил из кухни.
– Хорошая попытка, братишка. Но ты определенно хромаешь. – Я показал средний палец. Его смех преследовал меня до самой гостиной. Давненько я не падал с лошади. Но сегодня меня сбросил дикий мустанг, которого я объезжал. Я поторопился. Он не был готов. Еще один урок, усвоенный на горьком опыте.
Я быстро принял душ, переоделся в чистую серую футболку и черные шорты для бега, а затем рухнул на кровать. Каждая мышца в теле болела, напоминая о том, что мне уже не восемнадцать. Во времена родео я много раз падал с лошадей. Я сломал столько костей и получил столько травм, что сбился со счета. Однажды я сломал ногу и ушел с арены на своих двоих. Упрямый баран.
Теперь, после всего навалившегося на меня, оправиться от травмы было не так-то просто. Я подложил руки под голову и уставился в потолок спальни. За последние несколько месяцев у меня миллион раз возникало искушение позвонить Шайло. Все вокруг также настаивали на том. Особенно Джуд, который продолжал говорить, что стоит бороться за то, что ценно. Но борьба за собственную веру отчасти и стала причиной того, что мы оказались в такой ситуации. И каждый раз, когда я поднимал трубку, чтобы позвонить ей, вспоминал ее прощальные слова: