Она произнесла это так холодно, жестко. Ее лицо исказилось от горя, боли и гнева. И как я мог винить ее за то, что она больше не хотела видеть меня? Я выглядел в точности как человек, убивший ее мать. Было достаточно трудно совмещать наши два совершенно разных мира и находить время друг на друга. Но теперь… у нас не было ни малейшего шанса на это. На нашем пути стояло слишком много препятствий.

Поэтому какой смысл звонить ей? Мне больше нечего сказать. Ни за что на свете мы не смогли бы – или не должны были – быть вместе. Так что да, нужно уметь понять, когда пришло время смириться со всеми потерями и уйти.

Мой телефон зажужжал, и я посмотрел на экран. Кейт.

– Привет. Все хорошо?

– Привет, дорогой. Мне только что позвонила новая гостья, которая заехала раньше времени. Она сказала, что проблема с напором воды.

Я застонал.

– Ты не мог бы зайти и проверить, что там?

Не мог, однако не собирался жаловаться и ныть по этому поводу. Я спустил ноги с кровати и провел рукой по лицу.

– Ладно. Схожу.

– Спасибо.

Ей ни к чему было меня благодарить. Гостевой домик принадлежал мне, но всем остальным занималась она.

– Увидимся позже.

Я встал с кровати, придерживаясь за левую ногу, и достал из шкафа кроссовки «Найк». Пожалуй, пора заканчивать с постояльцами.

Я решил сесть за руль, оправдываясь тем, что так будет быстрее. Чушь. Пять минут спустя я подъехал к внедорожнику, припаркованному перед гостевым домиком. Затем доковылял до входной двери, словно мне было около ста лет, и постучал костяшками пальцев по дереву.

Дверь распахнулась, и у меня перехватило дыхание. Долгое время никто из нас не произносил ни слова. На ней были короткие шорты и черная майка поверх тонкой белой. Без лифчика. Босиком. Длинные черные волосы ниспадали до середины спины. Я уставился на татуировку у нее на руке, как будто видел ее впервые в жизни. Затем мой взгляд переместился на ее пухлые губы и глаза, которые смотрели в мои, не отрываясь. Эти проклятые глаза… цвета штормового неба, обрамленные длинными темными ресницами. Они преследовали меня во сне, и теперь, когда она стояла прямо передо мной, я понятия не имел, что делать или говорить.

– Привет, Ковбой. – Ее нижняя губа задрожала. – Я… Боже, как я рада тебя видеть.

Я прищурился, глядя на нее. На ее щеках остались полосы от слез.