— Адам, я не понимаю тебя… — слова — шорохи, дыхание — сорванное, грудь сдавленная плитой обреченности.

— Тебе не обязательно меня понимать, можешь сделать несколько шагов? — и протянул руку, стараясь вытащить меня из лужи чая.

Но я шагнула.

Шагнула и показалось, что наступила на стекло.

Мне казалось, вместо того, чтобы стопы разрезать эти стекла кромсали сердце.

— Я развестись хочу, потому что мы с тобой своё отжили, двадцать пять лет. Это много, Устинья. Это почти целая эпоха для одной маленькой семьи. Неужели ты считаешь иначе?

Да, я считала иначе.

— Зачем тебе это? — Тихо спросила я.

Я поняла, что я всю жизнь за ним бежала, как по лезвию. Следовала, шла нога в ногу, шаг за шагом.

По лезвию. За ним одним.

А сейчас порезалась…

— Давай, только без слез, взрослые люди, взрослое решение, нам не по двадцать лет, чтобы разыгрывать драму. Давай будем откровенными. Ты бы никогда не сделала этот шаг…

— Потому что я люблю тебя. — Слишком глупо выдохнула я. — Потому что ты мой.

— Я не твой, — улыбнулся Адам и покровительственно потянулся ко мне, провёл большим пальцем по щеке, вытирая слезы. — Успокойся, жизнь не кончается.

Моя жизнь кончилась.

Именно сейчас и кончилось.

— Подготовим документы, быстро разведёмся.

— Я не понимаю почему.

Я закачала головой, не было же ни предпосылок, не было разговоров.

— Почему ты вообще считаешь, что необходим ответ на этот вопрос? Почему ты не предполагаешь, что всякое может случиться в жизни и люди просто перестают любить?