Я не сразу понимаю, что застыла и перестала дышать. Лишь стакан с лимонадом дрожит в руке.

Захар.

Высокий, загорелый. В этой чертовой рубашке, которая когда-то мне нравилась. Та самая. Она была на нем в день, когда я…

Нет. Не хочу даже вспомнить о том дне…

В руках он держит розовую коробку, перевязанную золотым бантом. И гордо вышагивает по дорожке, словно получил личное приглашение на праздник.

Улыбается. Самодовольно и спокойно. Словно и не бросал нас два года назад. Как будто не исчез в другой жизни, где нет ни Кристины, ни меня. Где есть только новая семья и удобное забвение.

Я стою и не могу пошевелиться. Рита что-то говорит мне, но ее голос тонет в белом шуме. Всё во мне кричит.

Захар идет сюда, в наш двор, в мою жизнь. На праздник, который я организовала. Шагает прямо к дочери, от которой сам отрекся, которая стала для него чужой.

И ведь он заявился сюда без звонка. Без предупреждения. Без малейшей попытки спросить, а можно ли вообще.

Как он посмел?

Мое лицо всё еще ничего не выражает.

Но внутри всё грохочет. Кровь стучит в висках, горло сдавливает невысказанное.

Шок. И злость. Такая острая злость, что во рту появляется привкус металла.

Хочется убежать отсюда. А еще лучшу подлететь к нему и вышвырнуть за ворота. Но я стою, парализованная.

Два года.... Два года Захар не давал о себе знать.

Ни алиментов, ни звонков. Ничего, кроме поделенной пополам квартиры, совместно нажитой в браке.

Щедро. Милостиво.

А сейчас он здесь. На дне рождения нашей дочери. Во дворе моей мамы. Просто пришел, возомнив себя желанным гостем. Частью нашей семьи.

— Это же твой муж? — спрашивает Рита, и я слышу в ее голосе нотку сочувствия и любопытства.

Я мотаю головой.