Слышу звук падающих на пол предметов и хватаюсь руками за шею. Страх задохнуться сводит с ума, а голову распирает изнутри до ощущения вздувшихся вен на висках.

— Варя!.. — как сквозь плотный слой ваты доносится до меня голос Лешки.

Ничего не вижу. Пытаюсь смотреть на него, и не получается! Туман и серые тени перед глазами лишают последних сил. Ноги подкашиваются, и я съезжаю по стенке вниз.

Сознание работает с перебоями. Из ощущений только тактильные. Рывок вверх, сильные пальцы на моем лице и, наконец, чувство невесомости.

В какой-то момент кажется, что это конец. Меня затягивает все глубже. Притупляется даже страх.

Прихожу в себя от слепящего света. Понимаю, что жива и могу дышать. Склонившийся надо мной врач проверяет зрачки фонариком.

Опустошение и слабость на секунду наводят на мысль, что меня парализовало — не могу пошевелить даже пальцем.

— Слышите меня?

— Да, — открываю рот.

Слышу, да. И вижу Лешку за ее спиной. Его лицо застывшая маска.

— Часто с вами такое случается?

— Нет… — обессиленно прикрываю глаза, — Теперь нет.

Веки будто свинцом налитые, наверное, вкололи что-то. Думать лень, хочется отключится хотя бы ненадолго. Все остальное потом.

Последующие события отпечатываются в памяти набором не связанных друг с другом кадров.

Капельница, салон Лешкиного автомобиля, красный сигнал светофора, его встревоженный взгляд.

Просыпаюсь дома на диване. Состояние, не считая незначительной головной боли, нормальное.

Все случившееся в здании суда вплоть до момента, когда я увидела шагающего к нам со Станисом Денежко, помню до мельчайших подробностей. Каждое слово и его интонацию. Каждую хрипящую ненавистью нотку в голосе бывшего мужа. Брезгливый взгляд и даже запах нового парфюма.

Мне становится холодно.

Сделав жадный глоток воздуха, я поднимаюсь на локтях и пытаюсь понять, есть ли в квартире кто-то помимо меня.

Ничего не слышно, но из-под двери пробивает тонкая полоска света, а затем она вдруг беззвучно открывается, и я вижу на пороге Лешку.