Чудовище. В доме. Я отталкиваюсь от матраса. Люси снятся кошмары, но я не люблю слушать о тенях и уж точно не хочу слышать о том, как тени опрокидывают лампы. Я хватаю свою бейсбольную биту.

– Оставайся здесь.

Включаю свет в своей комнате, чтобы не оставлять ее дрожащей в темноте, и бросаю ей свой сотовый.

– Если я закричу, ты побежишь наверх к Веронике, хорошо? Там ее папа, и он позаботится о тебе. Скажи им, чтобы они вызвали полицию. Скажи ему, чтобы он оставался там и защищал тебя и Веронику. Ты меня поняла?

Люси душит свою куклу и слишком быстро кивает.

Бита качается в моей руке, когда я захожу в темную гостиную. Щелкаю выключателем, но света нет. Я щелкаю его вниз, а потом снова поднимаю. Ничего. Волосы у меня на затылке встают дыбом, а глаза сужаются. Что-то тут не так.

Если в этом доме кто-то есть, я выбью из него всю дурь, а потом потащу наверх, к Улиссу. Судя по тому, как этот парень угрожал мне глазами только за то, что я мог причинить вред его дочери, я уверен, что он с радостью позаботится о любом ублюдке, который достаточно глуп, чтобы вломиться в этот дом. Бьюсь об заклад, что у него есть болото, в которое он сбрасывает тела людей, которые не так посмотрели на его дочь.

Вспоминая нашу первую ночь здесь, я подношу биту к уху и медленно иду через гостиную. Когда ставлю ногу на пол, меня пронзает жгучая боль. Я отшатываюсь назад и замечаю осколки разбитой лампы. Мое сердце глухо стучит в ушах. Я не слышал, как она разбилась, и это заставляет мою кровь течь быстрее. На мне были наушники. Играла музыка. Как много я не слышал за все то время, пока жил здесь?

– Люси, – говорю я тихим, ровным голосом, изо всех сил стараясь не выдать своих эмоций, – я передумал. Позвони Веронике. Пока ты разговариваешь с ней по телефону, поднимайся по лестнице.

– А как же мама? – ее голос дрожит.

– Я приведу ее, но сначала хочу, чтобы ты оказалась в безопасности.

Люси делает то, что я прошу, мой мобильник у ее уха, лицо Вероники на экране вызова. Она бежит по комнате, входная дверь распахивается с такой силой, что отскакивает от стены, и я иду за сестрой, чтобы проследить, как она пробежит по фойе, а затем вверх по лестнице.

Я медленно иду на кухню, оглядываю пустую комнату и крадусь по коридору в поисках мамы. Из-за закрытой двери доносится музыка. Это медленная песня со смешанным ритмом и жутким глубоким голосом. Я наклоняюсь вперед, кладу руку на ручку, и она вибрирует под моей кожей от басов.

– Мам.

Прислушиваюсь в течение нескольких ударов бита и что-то слышу. Ее голос. Ворчание, как будто она мучается от боли, а потом говорит мужчина. Грубо, требовательно, и что-то опасное вспыхивает в моей груди. Я бью кулаком в дверь, держа биту у уха, готовясь к удару. Какой-то мужчина прижимает маму к кровати, удерживая ее руками.