— Настя? — уточняет, будто у него есть другая жена. Жду его ответа, как приговора. — Эля, она давно просто привычка, — говорит с лёгким пренебрежением. — Скучная, серая. Куда ей до такой, как ты!

Он смеётся. И этот смех бьёт сильнее, чем пощёчина.

— Давай не будем о ней, — решает сменить тему. И снова слышу эти отвратительные звуки. Поцелуи. Шепотки. Вздохи.

И внутри всё горит, будто душу выжигают напалмом.

— Я взяла билеты на послезавтра, — звучит голос Элеоноры. — Летим в Прагу. Ты не забыл?

— Конечно, помню.

— Я заказала нам люкс. Будешь любить меня на высоте птичьего полёта с видом на старую столицу.

Удобно. На мой День рождения мужа не будет в городе. Что же он собирался врать? Наверняка уже придумал что-то убедительное. Моя нога дёргается на педали газа.

Я скучная и серая.

Семнадцать лет брака, и даже поздравления не заслужила.

В голове звучат слова сына: «Ты устарела, мам».

Это не его мысли. Так думает Карпов. Яблоня от яблони.

Что-то рвётся. Гнев, ярость, обида — всё сливается в один рёв, в гул в ушах, в едкий вкус под языком.

Они должны почувствовать то, что чувствовала я: страх, беспомощность, боль. Впереди пустая дорога. Почти одиннадцать вечера. За поворотом спуск и резкий вираж. Идеально для человека, у которого брат гонщик.

Скорость — не враг. Я растворяюсь в ней, когда хочется адреналина в кровь и почувствовать себя живой.

Щёлкаю дальним светом. В голове звучит: ГРОМЧЕ! И кручу тумблер музыки, которая выстреливает в салон, заглушая чужой смех.

Шатунов поёт про седую ночь, которая знает все наши тайны. Какая ирония.

— Рита! — Элеонора пытается перекричать песню. — Рита! — кулак больно ударяет в плечо.

— Что ты делаешь?! — рычит Витя. Кажется, он осознал, что запахло жареным.

Улыбаюсь, вдавливая газ в пол. Хищно. Без капли сожаления. Встречаюсь с ним взглядом в зеркале. И он не узнаёт меня. Выкручиваю руль вправо, прямо к бетонному отбойнику.