Боль застревает в горле плотным жгучим комом. Не даёт дышать, говорить, думать.

Передо мной тест на две полоски в прозрачном пакете, белый пластиковый обломок моей супружеской жизни, а рядом на отполированной столешнице, словно грязные пятна, — откровенные фото мужа и его начальницы. Обвитый её руками, целующий её шею.

Вот как далось ему то самое «заслуженное» повышение. Должность, о которой он так долго мечтал, которую якобы «выгрызал зубами» и «зарабатывал бессонными ночами», покоилась на конце его мужского достоинства.

Сжимаю кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони, оставляя полумесяцы. Это не просто измена. Это предательство, замешанное на расчёте, на грязи, на унижении.

Вздрагиваю от звука открывшейся двери и случайно локтем смахиваю тест на ковёр. На меня с ледяным презрением смотрят точные копии глаз Вити. Наш сын. Марку пятнадцать, и сейчас он бунтует против всего.

В его взгляде ни капли сочувствия, только отвращение и подростковая брезгливость.

— Ты беременна? — голос сына, как карающий меч. — Мам, не позорь меня, ты уже старая. Что ребята скажут?!

— Нет, это…, - Господи, что же придумать, — это…

— Ужас! — заканчивает за меня Марк. — Сделай аборт, — и тут же сбегает, оставляя меня с огромной дырой в груди, через которую сквозит ветер предательства. Только что мой сын приговорил гипотетического младенца в моём теле к убийству.

И по коже шагает липкий страх.

Сижу среди презентов Дениса, которые он вручил мне полчаса назад, и не могу прийти в себя. Коллега Карпова неплохо подготовился к походу в гости. К «Графским развалинам» выдал мне атомную бомбу в виде неопровержимых доказательств, пока Витя был в очередной командировке. Намереваясь сделать развалины и из моей жизни.

— Что это? — спрашиваю, когда он протягивает небольшой бумажный пакет. Розовый со звёздами, словно там для меня подарок.

— Голая правда.

Хмурю брови по-идиотски улыбаясь и быстро моргаю.

— В смысле?

— Ты достойна лучшего, Насть, — говорит, поднимаясь с места, и зачем-то хлопает по плечу, будто жалея напоследок. А потом уходит, оставив на столе недоеденный кусок торта.

А мне страшно. Невыносимо страшно было смотреть в этот чёртов пакет. И я сражалась пятнадцать минут с тем, чтобы пересилить себя.

Мне сорок один. С мужем я делила трёхкомнатную квартиру, постель и мечты о кругосветном путешествии в доме на колёсах однажды. Он клялся в вечной любви, но оказался двуличным подонком. У него две любовницы. И, как теперь выяснилось, неродившийся ребёнок.

Слышу, как выстрелом прозвучала входная дверь. Марк сбежал куда-то. Бросаю взгляд на часы. Надеюсь, на тренировку. Плаваньем он занимается с шести лет, сейчас уже имеет немало медалей. Но откуда в его голове мысли про аборт?