–Я был их клиентом, - говорит Алекс. –Я нанял Леджа убить моего дядю.

Мои глаза расширяются.

–Прости, что?

Варша хихикает.

–Это правда; так и было.

–Мне понадобится нечто большее, чем просто это, ребята, - говорю я.

Мы сидим на полу в коридоре, ожидая возвращения Джейса и Доррана. И вот, чтобы потратить время, которое у меня есть, я решила спросить Алекса и Варшу, не могли бы они рассказать мне, как они познакомились с Дорраном и как стали частью его команды.

–Мои родители развелись, когда мне было шесть, - начинает Алекс. –Мой отец сменил штат, снова женился и не хотел иметь ничего общего с мамой и мной. Вскоре после этого мы вдвоем стали жить с ее старшим братом Декланом, и все вернулось на круги своя. Я имею в виду, настолько нормально, насколько это возможно для компании среднего класса вроде нас. ‐ Он переводит дыхание и теребит ворсинку на своих брюках. –Деклан владел закусочной, и мы с мамой помогали ему с этим, как могли. Мне пришлось бросить школу, потому что у нас всегда было мало денег, поэтому большую часть моего времени я проводил на кухне закусочной – готовил.

Когда мне исполнилось 17, маме поставили диагноз ОМЛ – острый миелолейкоз. Врачи сказали, что это поддается лечению, но опять же, у нас не было на это денег. Я... - Он сглатывает, и его глаза немного стекленеют. – Мне пришлось смотреть, как она умирает, - шепчет он. –Она не была самым сильным человеком, которого я знал, но она по-прежнему стойко противостояла всему, что встречалось на ее пути. Пока она не смогла. ‐ Он смеется и качает головой. –Но жизнь несправедлива, особенно к таким людям, как она. ‐ Он слегка фыркает. –Так или иначе. ‐ Он машет рукой перед своим лицом. –Через пару лет после смерти мамы я открылся своему дяде; сказал ему, что я гей. И, ну, давайте просто скажем, что он воспринял это не очень хорошо. Он избил меня так сильно, что я несколько дней почти ничего не видел. Он водил меня в церковь, пытался “изменить” меня, показывая мне путь Господень, но я продолжал говорить ему, что то, кем я был, никогда не изменится. ‐ Он смотрит прямо перед собой – в никуда, – как будто погрузился в воспоминания из своего прошлого.

Я накрываю его руку своей и сжимаю.

–Это ужасно, Алекс. Мне так жаль, что ты прошел через это.

–Спасибо, Сигс. Я ценю это.

Сексуальность человека – какой бы она ни была – это его индивидуальность, конечно, но это также его собственные чертовы предпочтения и бизнес. Никому не позволено судить другого за то, кого он любит или к кому испытывает влечение. Иметь чувство независимости в своих желаниях так важно и так чертовски прекрасно. Это ни у кого не должно быть отнято.