Мейв как раз в середине нанесения очередного удара по и без того покрытому синяками и опухшему лицу мамы, но останавливается, когда он тоже чувствует перемену. Он поднимает руки по швам, затем плюет маме под ноги, прежде чем вернуться ко мне.

–Чувствуешь себя хорошо? - Спрашиваю я, затем смотрю на красноту вокруг костяшек его пальцев. –Кроме этого, я имею в виду.

Он шмыгает носом и проводит рукой по рту.

–Очень.

Я замечаю, как подрагивает его челюсть, когда он смотрит вперед, и скованность в его позе. Решив оставить его в покое, я вздыхаю и сосредотачиваюсь на Дорране.

Он встает на ноги, не сводя глаз с мамы, и начинает придвигать свой стул ближе к ее. Звук металлического скрежета по бетону эхом разносится по комнате, сгущая воздух от напряжения.

По ее подбородку стекает кровавая слюна, и она почти замкнулась в себе. Но когда она видит, как близко к ней подобрался Дорран, она издает слабый звук протеста. Он, конечно, игнорирует это, и как только он удовлетворен новым расположением своего стула, он также придвигает стол поближе.

Мамины глаза почти комично расширяются при виде плоскогубцев.

–Не делай этого, - прохрипела она. –Еще есть время; не делай этого, Дорран.

–И что, отпустить тебя? Забыть о том, чему ты позволила случиться сегодня вечером, и что ты делала с Сигнетт все эти годы? - он возражает, затем склоняет голову набок. –Я так не думаю.

Мама начинает всхлипывать, затем вздрагивает, когда это действие причиняет ей боль.

–Больно, не так ли? - Вопрос слетает с моих губ прежде, чем я успеваю подумать об этом.

Все в комнате смотрят на меня, включая маму.

–Когда ты хочешь плакать, но не можешь, потому что знаешь, что будет только больнее, если ты это сделаешь, - продолжаю я. –Но эти соленые слезы все еще просачиваются, заставляя синяки на твоей коже гореть... ‐ Я сглатываю комок в горле и сжимаю челюсти, чтобы унять дрожь в подбородке. –Это чертовски больно, мам, и это только усиливается. Это ломает тебя изнутри, заманивает в бесконечный круг страха – как осознанного, так и иного.

Дорран встречается со мной взглядом, и я вижу в нем признание моих слов и того значения, которое они имеют для нас обоих.

–Сигнетт... ‐ Лицо мамы искажается, когда она плачет. –Мне так... жаль, моя сладкая. Пожалуйста, прости меня. Прости меня, и я обещаю быть тебе лучшей матерью. Забери меня отсюда, и я клянусь тебе, что я изменюсь. Я сделаю все, что ты от меня хочешь, но просто... пожалуйста, просто забери меня отсюда.