Я не успела ему ответить, как Оскар Гилберт вошел в зал вместе с организаторами. Он остановился около стенда, а оставшиеся вошедшие за ним люди прошли за компьютеры, и на экране появилась презентация.

– Рад всех приветствовать здесь на нашей очередной литературной встрече, посвященной поэзии. Как вы знаете, не так давно я решил отобрать под свое наставничество нескольких талантливых людей. Все присутствующие здесь были лично выбраны мной для дальнейшего сотрудничества. Участников оказалось намного больше, чем я предполагал, поэтому я решил устроить небольшой отборочный тур, где пятерка лучших сможет обучаться под моим контролем. Да, насчет курса. Доступ к нему будет предоставлен каждому, кто сможет оказаться в группе финалистов. Всего вам будет представлено два задания. Первое будет общим для всех – отправить мне на почту свое портфолио с несколькими произведениями собственного сочинения. После этого произойдет большой отсев участников. На втором этапе я выдам каждому индивидуальную тему стихотворения, исходя из ваших работ. Я хочу, чтобы вы смогли разбудить в себе этот поэтический мир, спрятанный глубоко в душе. Понять, насколько именно для вас важно письменное слово. Если есть вопросы, я готов их выслушать. Но прежде я бы хотел представить вам одну талантливую девушку, которая сегодня присоединилась к нам, – Эмили Диннер.

Я вздрогнула от внезапных аплодисментов и вжалась в стул. Нервная улыбка пробежала по лицу. Но вскоре стала более искренней. Я привыкала, и постепенно для неловкости больше не было места в моей душе.

Лекция Оскара Гилберта продолжалась в течение двух часов. Это был первый опыт для меня как для писателя. Было интересно познакомиться с каждым и узнать частичку его истории. Такое общение явно пошло мне на пользу. Я давно хотела узнать о жанре, в котором буквально утонула с головой.

Неизвестные термины, необходимые для точного представления моего вида искусства, были для меня слишком сложными. Но я вслушивалась в каждое слово, боясь пропустить самое главное. Мы разбирали литературные приемы современности и других значимых эпох.

Когда мы подобрались ближе к английской грамматике, я слегка запаниковала. Я надеялась, что нюансы в виде строя букв и слов в стихотворении пройдут мимо. Но этим все не ограничилось. В ход пустилась более тяжелая артиллерия в виде восприятия звукового строя, внутреннего ритма произведения и совместимости пауз. Одна из самых запоминающихся тем звучала так: «Метафоричность текста или креативность мышления авторского слова». Оскар Гилберт подробно показывал примеры через анализы некоторых стихотворных сборников, оставивших свой след в истории. Среди всего прочего я искала тот стиль, который хорошо гармонировал бы с моим недавно родившимся слогом.