Когда презентация подходила к концу, зал постепенно стал пустеть, пока мы с Джереми не остались вдвоем.
– Не могли бы вы ненадолго задержаться? Я бы хотел поговорить с вами. – Оскар Гилберт остановил нас прежде, чем мы пересекли порог кабинета. – Мне кажется, что вам стоит хорошо приглядеться друг к другу. Я считаю, что ваши стили письма довольно похожи. С мистером Харрисом я уже знаком, поэтому твоим наставником, Эмили, на время конкурса будет этот перспективный молодой человек. Можно сказать, что он – моя правая рука. Участвовать в конкурсе он, конечно же, не сможет. Все, что вам необходимо, – достичь определенных результатов, которые я непременно буду ждать.
– Я бы хотела еще раз поблагодарить вас за эту возможность – быть в окружении таких замечательных и талантливых людей. Быть частью этого творческого тандема.
– Хорошего вечера и хорошей работы вам двоим.
Ограничившись одним кивком, я вышла из здания и попыталась собрать мысли в кучу, позволяя себе расправить вдохновленные крылья навстречу ветру.
– Я же сказал, чтобы ты больше не появлялся здесь!
Дверь мастерской резко раскрылась, и Стэнли, с муштабелем в руке, выбежал наружу. От неожиданности я слегка пошатнулась.
– Боже, Эмили. Это ты, – глубоко выдохнув, произнес он.
– Отец опять приходил? – уже обеспокоенным тоном спросила я.
– Как видишь. – Стэнли показал в угол комнаты, где валялась одна из бутылок виски.
– Ты?..
– В порядке. Очередной контракт расторгли, поэтому он снова напился. Кажется, ничего уже не изменится.
Я подошла ближе к нему и крепко обняла. Мои холодные руки коснулись его теплых. Его сердцебиение участилось от нахлынувшего волнения.
Он мог неделями не вставать с постели или же, наоборот, утопать в безрассудной агрессии все глубже с каждой минутой. Я видела Стэнли разным, у него часто менялось настроение. Цельная личность распадалась на несколько других. Чаще всего они пугали меня, но я старалась не показывать своего страха. Его мучения влияли на меня. Время от времени я смахивала печаль с нижних ресниц юноши, подпуская с каждым разом ближе к себе. Наверное, это звучало глупо, но я не боялась превратиться в горький пепел, иссякнуть, как увядший цветок. Я готова была утонуть в нем, веря, что все лучшее только ждало нас впереди.
В комнате отдавало свежей краской недавно написанных картин, покрытых акрил-фисташковым лаком. Многие портреты на стенах были разрисованы гелевой ручкой, надорваны в некоторых уголках.