– Я ужасно вымоталась, Стэнли. Ты оставил меня одну, выбросил в неизвестность, позволив потерпеть крушение на собственном корабле. Ты не знаешь, через что мне пришлось пройти. Не хочу снова остаться ни с чем…

– Я понимаю, Эмили, поэтому не жду, что ты простишь меня. Но я прошу, пожалуйста, давай вернемся обратно. Ты должна пойти со мной.

– Мне правда хочется верить… – не подумав, произнесла я вслух. – Но…

– Последний шанс. Последний гребаный шанс. Доверься мне, – повторял он, застыв в ожидании моего ответа.

Я покачала головой:

– Ладно.

Некоторое время мы продолжали играть в гляделки, пытаясь понять, как выбраться из этого сна, не поранившись.

Первым поднялся Стэнли. Он протянул руку, чтобы помочь мне встать. Он робел, когда прикасался ко мне. Боялся, что так только оттолкнет.

На этот раз мы вышли в противоположную сторону. Постепенно коридор стал увеличиваться в размерах. Спустя пару извилистых проходов впереди стал виднеться выставочный стенд, преграждающий дорогу дальше. Черный цвет имитировал рамку, а сам фон состоял из неразборчивого текста, в центре которого и расположилась основная надпись: «Всему начало – любовь». Чуть ниже были видны имена авторов выставки: Эмили Диннер и Стэнли Фриджерс.

– Почему здесь мое имя?

– Тебе нужно пройти вперед, чтобы найти ответ на этот вопрос.

Я не видела ничего, кроме темноты и собственной тени, отскакивающей от невзрачного света лампочек. Тревожность прокрадывалась под кожу. Готова ли я была заново нырнуть в пропасть, из которой так хотела выбраться?

Шаг.

Еще один.

Лабиринт собственных сожалений затянул меня слишком далеко.

На горизонте показался первый проблеск образов. Я оказалась посреди комнаты. Со всех сторон виднелись фигуры застывших всплесков краски. Много букв и манекенов, запятнанных всеми цветами радуги. Прожекторы явно направлялись к картине, ожившей прямо здесь. Все, что было нарисовано, так или иначе стало художественным воплощением в виде скульптур. Вблизи слаженно читались строки: