— Да, — принимаю вызов.

— Максим, прости пожалуйста, что отвлекаю, но… — голос сиделки срывается, в нем паника, которую она даже не пытается сдержать. — У твоей мамы снова приступ и… ты только не волнуйся, пожалуйста, но она, кажется, без сознания. Давление резко упало… Врачи уже с ней. Перевели в больничный корпус, делают все возможное.

Слова долетают сквозь усиливающийся шум в ушах. Мир сужается до взволнованного голоса в трубке. Двор, машина — все исчезает.

Остается только нечто холодное и липкое, так хорошо знакомое мне с детства. И что-то во мне, что только начало расслабляться, сжимается вновь до состояния камня.

— Еду, — бросаю коротко и отключаюсь.

А дальше на автомате.

Ключ в зажигание.

Рев мотора разрывает ночную тишину.

Как выезжаю со двора — не помню.

Как лечу по городу, игнорируя светофоры, — тоже.

Ладони намертво припаяны к рулю.

В голове только и крутится — пиздец.

Пока внутри что-то снова сгорает дотла, оставляя после себя выжженную пустоту, а затем концентрируясь уже в одну-единственную мысль — не оставляй.

Торможу у ворот клиники.

Охранник, узнав машину, открывает без слов.

Дальше — почти бегом. Сразу же в нужное крыло.

Стерильный запах больничных коридоров по нервам бьет.

Нахожу нужную дверь.

Распахиваю.

Нос к носу сталкиваюсь с Коноваловым.