Он и не предлагал, правда, даже и близко не было, и, тем не менее…

Другими словами, только лишь мысль о том, что он снова попросит…И мне придется…В благодарность с ним целоваться…А вдруг и не только целоваться? Навряд ли…

Тут я зажмуриваюсь, воскресив на секунду в памяти подсмотренное в джакузи…

Так вот, навряд ли его устроят одни только поцелуи…

В общем, все это вызывает во мне настолько безотчетный и дикий страх, что, кажется, легче бы мне просто умереть.

— Извините, но я отказываюсь, — повторяю негромко, но решительно.

И в этот момент Макс отрывается от созерцания пейзажа за окном, и разворачивается.

Своим привычно неторопливым, но крайне уверенным шагом пересекает комнату, и совсем скоро оказывается за моей спиной.

Я чувствую, как он наклоняется ко мне. Позвоночник натягивается, словно бы я стою у балетного станка.

Секунда, и его губы слегка дотрагиваются до мочки моего уха, которое загорается мгновенно.

— Не глупи.

От его хрипловатого голоса по телу пробегается озноб. Дыхание прекращается, но вот он уже выпрямляется и движется в сторону выхода.

Открывает дверь, исчезает за ней. Теперь я остаюсь только в окружении врача и медсестры-переводчицы.

И снова по кругу, пока я, наконец-то не решаюсь.

— Извините, мне нужно уйти, — бормочу.

Поднимаюсь с места.

Покинуть клинику хочется нестерпимо.

Где мы?

Это Швейцария? После полубессонной ночи, что я провела, сидя в уголке комнаты, после перелета на частном самолете неизвестно куда в обществе все того же мажора, в голове каша.

И лишь одно твердое желание, оказаться дома, и чтобы он испарился. Из моей жизни. И не искушал так. Не расшатывал мое хрупкое равновесие, что я вынуждена была восстановить, чтобы не сойти с ума, когда мне пришлось уйти из спорта, от семьи и того, кто предал меня.