Черт.

— Я был неправ. Идиот.

Ее губы изгибаются в грустной ухмылке.

— Ты всегда так злился, когда я пыталась защитить Сэм. Сказал, что она того не стоит. Теперь я понимаю почему.

Я сминаю пальцами одеяло у ее бедер.

— Ты не ошиблась, попытавшись.

Делайла фыркает, а затем откидывает голову назад, глядя в потолок, моргая. Слезы текут по ее щекам.

— Я была такой дурой. И ты это знаешь.

— Нет ничего плохого в том, чтобы попытаться помочь людям, которых любишь. Теперь я это точно знаю.

Это почти признание, но Делайла, похоже, его не слышит. Она хмуро смотрит на дверь.

— Я ударила ее.

— Вполне обоснованно, — соглашаюсь я. Разве плохо, что тогда я молча поддержал ее? Наверное. Но я не мог не гордиться ею за то, что она дала отпор Сэм.

— Я хочу ударить ее снова.

Делайла звучит так свирепо, что я невольно улыбаюсь. Словно не может сдержать свою ярость, она встает и начинает ходить.

— И когда она позвонила мне… она не только убедила меня молчать, но и дала повод сомневаться в наших отношениях, внушая сомнения, говоря, мол, ты манипулируешь мной и всегда меня ненавидел.

Начинают звенеть тревожные колокольчики. Я резко встаю.

— В смысле, она позвонила тебе?

Делайла останавливается и бледнеет, ее глаза расширяются. Впервые на моей памяти она выглядит виноватой. Она быстро облизывает губы.

— Она позвонила мне.

— Когда? — У меня начинает звенеть в ушах. Я точно не знаю, что чувствую, но это что-то нехорошее.