— Я заслушалась, честное слово!
— Ну, тогда после Аверьяна я снова что-нибудь исполню.
Мы обмениваемся улыбками и, прижавшись плечами друг к другу, смотрим на сцену. Аверьян садится на барный стул и поправляет микрофон на подставке.
— Я видела, вы танцевали.
— Угу.
— И? — чувствую её взгляд сбоку. — Ты спросила его?
— Да, спросила. А он сказал, что здесь об этом говорить не стоит.
— А где тогда? — смеется Настя. — В его постели?
Толкаю её бедром и складываю руки на груди.
— У меня поцелуй почву из-под ног выбил, а ты о постели говоришь.
— Но ведь ты тогда осталась с ним, а что было дальше…
Договорить не получается, поскольку наши подруги начинают громко вопить от восторга. Поднимаю глаза на экран и вижу название песни, которую будет исполнять Аверьян:
— Это же самая крутая песня на свете! — визжит Полина.
И Аверьян начинает её петь: красиво, мелодично, чувственно! С каждым новым словом моя нижняя челюсть опускается всё ниже, а Настя рядом медленно говорит:
— Да он же просто великолепен. Да у него же просто обалденный голос!
И это слабо сказано. Низкий, с чарующей хрипотцой и легкой бархатистостью… Мое сердце стучит всё медленнее и тяжелее.