Моя смена закончилась, и я едва стою на ногах. После ссоры с Нэшем я почти не спала, а если спала, то плохо, борясь с головной болью и допоздна задерживаясь в Уайтстоун, чтобы отвлечься. Заполняла документы или училась. Этим я и хочу сейчас заняться. Я собираюсь во врачебный кабинет, но по дороге меня перехватывает Дональд.

– Доктор Коллинз? Грант просил передать вам это, – он всовывает мне в руки газету.

– Спасибо, – рассеянно говорю я, глядя на новый номер «Уайтстоун ньюс». Дональд возвращается к работе, а я открываю газету на странице с закладкой.

«Заметка месяца: Синдром разбитого сердца. Когда от печали сердце перестает биться».

В заметке подробно описывается, как сильные душевные переживания и перенапряжение приводят к нарушениям в работе сердца. Или, как еще говорят в народе, «к разбитому сердцу». Конечно, на самом деле сердце не разбивается, но мы испытываем такие страдания и боль, что это сравнение более чем уместно.

На закладке почерком Гранта стоит: «Береги себя, дорогая».

С силой комкаю газету. Чушь полнейшая… Сердце у меня не разбито, я почти не переживаю, а через несколько дней и вовсе забуду о случившемся. Все будет хорошо. Нужно в это верить.

Вдруг я вижу Нэша, он идет мне навстречу и читает документы, опустив голову. Меня он не замечает. Лицо у него серьезное и сосредоточенное, походка как всегда уверенная. Можно просто пройти мимо. Он об этом даже не узнает. Но я словно приросла к полу, не могу сдвинуться с места, отвести взгляд.

Я не видела Нэша с тех самых пор, как назвала его трусом. Когда он дал понять, что не хочет бороться за отношения, которые у нас были – или которые могли бы быть. После этого он не звонил и не писал. Хранил полное молчание.

Когда он поднимает глаза, замечая меня, я на секунду забываю, как дышать. Забываю, что он причинил мне боль. Что понимаю и не понимаю его одновременно. Все сложно и просто. Все, чего я хочу, – броситься в его объятия. Чтобы он сказал, что мы не сдадимся и со всем справимся.

Но этого не происходит.

Он замирает, словно не в силах сделать и шагу ко мне, а я разворачиваюсь и иду прочь, к своему шкафчику. Думаю о газете, об этой дурацкой статье, которую Грант наверняка написал сам, – и проклинаю ее. Мое сердце болит, оно разбито, сломано. И кажется, будто все мое существо ощущает его боль и плачет вместе с ним.

– Лора?

Быстро вытираю слезу.

– Митч.

Он идет со стороны врачебного кабинета, до которого я наконец добралась, и похоже, собирается домой.

– Ты в порядке?

– Конечно, – отмахиваюсь я. – Жутко устала. Тяжелый выдался денек.