— А если врёт? — спросила я, чувствуя, как предательски дёргаются уголки губ.

— Тогда скажи, что чесаться он будет только в области совести, — буркнул он, и я расхохоталась. Глупо, да. Но после четырёх часов сна за двое суток смешным кажется даже меню в столовой, где на завтрак подают «омлет с сюрпризом»(сюрприз — скорлупа).

Его взгляд на секунду задержался на моей улыбке, и в уголках его губ дрогнуло что-то вроде усмешки. А потом он шагнул вперёд — так близко, что я вдруг ясно увидела, как его халат прилип к груди от пота. Господи, неужели в этом аду есть кондиционер?! Мой мозг тут же нарисовал картину: вот он срывает халат, а под ним — ну, например, майка, обтягивающая рельефный пресс… Или вообще ничего. Стоп. Нет. Катя, ты же профессионал! Сейчас не время мечтать о том, как доктор Чернов выглядит без...

— Катя. Катюш! Ты меня слышишь?

Я вздрогнула, как школьница, пойманная на списывании.

— Да, доктор!

— Не доктор, — он нахмурился, но глаза его смеялись. — Алексей.

Сердце ёкнуло. Впервые за полгода он попросил называть его по имени. Время замедлилось. Остановились ли пейджеры? Замолчала ли сирена? Нет, конечно. Просто мой внутренний мир внезапно зазвучал саундтреком из романтического комедийного сериала.

И тут вбежала Настя, младшая медсестра, с лицом, похожим на прокисший творог.

— Доктор, в седьмой палате пациентка орёт, что у неё из разреза торчит кишка!

Алексей закатил глаза, словно молил небеса о терпении.

— Катя, ты справишься с брезгливостью?

— Да я уже третью ночь не сплю — мне всё равно, что торчит, лишь бы не мои собственные органы, — брякнула я, и он фыркнул. Громко. От этого звука по спине пробежала тёплая волна.

— Пойдём, — кивнул он, и мы двинулись по коридору. Его запах — антисептик, кофе и что-то древесное — окутывал меня, как одеяло. Ночь обещала быть долгой. Но вдруг… всё не так уж плохо?

Он наклонился над столом с рентгеновскими снимками, и я поняла, что моя карьера висит на волоске. Нет, не из-за пациента с переломом таза. А потому что стоило его спине напрячься под хлопковым халатом, как все мои нейроны дружно забили в набат: «Смотри! СМОТРИ!»Я старалась. Честное слово. Но как тут сосредоточиться на дозировке антибиотиков, когда его поясница — эта проклятая, идеально очерченная поясница — двигается в такт дыханию, будто играет в прятки с тканью?

— Катя, ты где? — голос Насти пробился сквозь гул в ушах. — Пациент в пятой просит обезболивающее!

— Уже несу, уже несу… — пробурчала я, хватая шприц. А сама думала: «Вот бы кто-нибудь вколол мне успокоительного — или эротизола нового поколения».