Рядом сидел, оглушенный их признанием жених Агаты.

— Давно это у вас? — голос у Глеба глухой, будто доносится из зияющей пустоты откуда-то снизу, как рык у зверя, карабкающегося со дна ямы.

— Три месяца, — пряча глаза, ответил Артем Герасимов. — Прости, друг… Я. Мы… Пытались бороться с этим чувством, но оно гораздо сильнее нас. Пора прекратить этот цирк, и признаться.

Его заметно потряхивало, как преступника перед оглашением приговора в суде. Они с Агатой обманывали их. Пытались обмануть себя. Артем с некой жалостью взглянул на свою бывшую, которая до этого момента ни о чем не подозревала. Планировала с ним дом, детей, собаку. Все по полочкам. К тридцати годам закрыть ипотеку. Его мятежная душа хотела другого… В темных антрацитовых глазах читалась нескрываемая боль, умноженная на презрение к самому себе за то, что позволил этому случиться. Оказался слаб, не потянул девушку, которую одобрили его родители, как «хорошую». Тянет к Агате, хоть ноги себе отрезай… И то, что немного выше. Крышу сносит от секса с чертовкой, кровь кипит, выжигая все принципы и нормы морали.

Соня скатывалась в тихую истерику. Опустив голову, она обхватила ее скрюченными руками, впиваясь ногтями в кожу. Смех, похожий на плачь или плачь, похожий смех. Хрупкие плечи бьет судорога.

Были предпосылки. Бы-ли! Слабые звоночки. Артема штормило, особенно в последнее время. То кидался на нее с поцелуями, то замолкал надолго, погрузившись с себя. Соне было страшно признаться, что она теряет его. Боится сделать лишний шаг, чтобы не сделать еще хуже… Глупо, наверное. Но это был тот страх, который живет внутри каждой женщины: узнать правду. И, возможно, все разрушить. А так, пока ты молчишь, вроде бы все в порядке.

— Зашибись, Тема… Просто, зашибись! Какой ты мне друг после этого? — Глеб вскочил и оба виновных отшатнулись. Агата округлила заплаканные глаза, как сова и спряталась за спину любовника. Всхлипнула, уткнувшись носом в плечо Артема. — А ты, девочка моя? Как тебе трахаться с двумя мужиками? Я ведь сегодня утром в тебя кончал. Или твой Герасимов любит подбирать за другими? Вместо одеколона заходит запах спермы чужого мужика? — язвительно шипел Паровозов, наступая на друга… Теперь уже бывшего. Со сжатыми кулаками, с ненавистью в каждом жесте, взгляде, движении.

— Я тебя убью, сука! Ты врешь, — как-то визгливо получилось у обидевшегося Артема, и он дернулся всем телом в защиту любимочки.

В ответ ему только злой рокот смеха. Матерным, что он долбанный наивный дурак. Они оба.

— Спроси у нее. Ну? Ссышь узнать, с кем связался? Да, забирай эту шлюху! — выплюнул блондин, подавшись вперед. — Так, что нужно сказать тебе «спасибо», дружище, что избавил меня от этой…