— Что же вы так богохульствуете, — нарочито серьезно произнесла мать, застав нас однажды за этим занятием. — Пить такой напиток из пластиковых стаканов — настоящее преступление.

Мы с облегчением выдохнули, и с тех пор от мамы особенно не скрывались. А вот от отца…

— Ты теперь имеешь на это законные основания, — подначивает Пашка и даже помогает поднести руку с бокалом ближе ко рту.

Заметив в его глазах вызов, я недовольно цокаю языком. Мне не слабо. А потому с чувством собственного превосходства осушаю бокал до самого дна.

Слегка горьковатый привкус оседает на языке, а пузырьки напитка приятно щекочут. Спустя две секунды по телу разливается тепло.

— Ты бы хоть закусывала, алкоголичка, — фыркает Пашка, явно не пораженный моей самоотверженностью. — Софья-Софья, что скажет отец, когда увидит, как ты прибухиваешь у него прямо перед носом? — Брат с укоризной качает головой. — Вон он, кстати, идет.

Я тут же мысленно подбираюсь и группируюсь, как перед прыжком в холодную воду, а уже через мгновение из толпы гостей появляется отец. При виде бокала в моей руке, он моментально оценивает ситуацию.

— Не налегай, — только и произносит, не желая заострять на этом внимание.

Смотрит поверх моего плеча и кому-то вежливо улыбается, а я не упускаю в это время возможность метнуть в брата испепеляющий взгляд. Съел?

— Хорошо выглядишь, — одобрительно кивает отец, вернув внимание ко мне. На миг в его глазах мелькает проблеск сентиментальности. — Совсем взрослая у меня стала, хоть завтра замуж выдавай. А еще вчера с косичками и розовыми бантами бегала… — печально протягивает он.

— Я расту, — со смехом пожимаю я плечами. — Остановить время даже тебе не под силу, па.

Я люблю папу, хоть порой он и бывает излишне строг и предвзят. Но даже эту предвзятость я способна понять.

Отец — крупный бизнесмен, владеющий сетью элитных отелей. Он известен в широких кругах и по крупицам выстраивал свою репутацию. Было бы странно, если бы детям в его семье будет позволено все то, что позволено детям обычных людей.

Так что пока в нас с братом зрел юношеский протест, а в головах раз за разом рождались сумасбродные планы, не влезающие ни в одни рамки приличий, отец терпеливо нам объяснял, что каждый поступок имеет последствия. Надо отдать ему должное, даже когда мы с Пашкой решили угнать любимый папин мерседес и разбили его, не проехав и пары метров, он не стал кричать или физически наказывать нас. Нам всего лишь пришлось целое лето работать по дому вместо прислуги, чтобы компенсировать ремонт дорогого авто. С тех пор мы ценим материальные ценности гораздо больше.