Саша прижал меня к себе, и я впервые за долгое время почувствовал, что мир не рухнул. Что всё это — не зря.

Саша выдохнул и наконец отстранился от меня. Его глаза — потемневшие, с красными прожилками, в них сидела усталость, но и что-то ещё… свобода. Он поднял взгляд — и заметил Еву.

Я видел, как он замер. Его плечи чуть опустились, дыхание перехватило.

— Чёрт… — пробормотал он почти себе под нос. — Она… красивая.

Ева подняла на него глаза, всё ещё в слезах, но с такой чистой улыбкой, что даже мне в тот момент перехватило горло.

Саша сделал шаг. Потом ещё. Встал прямо напротив неё. Она заметно растерялась, но не отступила.

— В последний раз, когда я тебя видел… — его голос был низкий, хриплый, будто ржавый от долгого молчания. — Ты была мелким подростком. Смешная, с косичками. — Он усмехнулся, качнув головой. — А сейчас… взрослая. Настоящая.

Ева сглотнула, слёзы блеснули ярче, но она выдержала его взгляд.

Саша неожиданно протянул руку, коснулся её плеча — легко, осторожно, словно боялся сломать.

— Спасибо, Ева. Если бы не ты… я бы до сих пор там гнил.

Она тихо выдохнула и покачала головой.

— Нет… это не я. Это мы. Все вместе.

Саша улыбнулся уголком губ, впервые за всё время по-настоящему.

— Всё равно… я это запомню.

Мы устроились в машине так, будто снова стали частью чего-то большого, сломанного, но живого. Я за рулём, рядом Илья. Сзади — Ева и Саша. И как же странно было видеть его там, на заднем сиденье, живого, свободного.

Первые минуты никто не говорил. В машине стояла тишина, только шуршание шин по асфальту и дыхание каждого из нас. Ева всё время украдкой поглядывала на Сашу — как будто проверяла, что он не растворится. А Саша сидел откинувшись назад, пальцы барабанили по колену — нервно, по привычке, которую, видимо, пронёс через всё это время.

Саша наконец нарушил тишину, его голос был низкий, сиплый, но уже не такой чужой, как в первые минуты:

— Куда мы?

Я перевёл взгляд на него в зеркало и коротко ответил:

— Домой. К Лазаревым.