— Ну а кого еще? Я единственный не пытаюсь подлизать, чтобы получить местечко потеплее, — огрызается мужчина.

— Здесь полно нормальных и адекватных врачей. И тех, кто лучше тебя, и тех, кто хуже. Но так сложилось, что я стал твоим начальником. И не притягивай сюда моего отца. Он никак не повлиял на мое назначение. К словам Родиона Петровича прислушивались, а не к моему отцу, который даже и не знал, что здесь происходит. Еще раз тебя спрашиваю, как прошла операция? — я закипаю от этих препирательств.

— Хочешь сказать, что Родион Петрович рекомендовал тебя, а не меня? Я был его самым способным учеником! — выпаливает Афанасьев.

— Это ты спроси у него. А меня сейчас интересует операция и состояние пациентки.

— А я спрошу! — и мужчина, словно в издевку над моими словами, достает телефон и собирается набрать номер. — Я спрошу прямо сейчас.

Поведение Афанасьева похоже больше на ребячество. Мне плевать, что сделает сейчас Афанасьев. Напишет на меня докладную или сразу заявление в полицию за нападение, но, сделав пару шагов, я просто беру его за грудки и прижимаю к стене.

— Я. Спросил. Как. Прошла. Операция, — проговариваю каждое слово отдельно, глядя в глаза мужчине.

— Только попробуй мне что-нибудь сделать! — в глазах мужчины промелькнул страх. Я встряхнул его, как мешок с экскрементами, и брезгливо оттолкнул от себя. — Ты пожалеешь об этом.

— Уже жалею, что сразу не вышвырнул тебя, когда ты начал распространять про меня и отца откровенное вранье, но пожалел тебя. Сейчас мне от тебя нужна только информация про твою пациентку. Исаеву Елизавету Константиновну.

— Ну, слушай, — Афанасьев одернул на себе халат и нагло смотрит на меня. — Девушка если выкарабкается и встанет на ноги, значит, у нее лошадиное здоровье и сила воли.

— Это я и без тебя знаю! — огрызаюсь, сверля мужчину взглядом.

— Разрыв селезенки, сломанные ребра и, естественно, позвоночник. Ну и по мелочи: сломанная рука и пальцы на этой же руке, — перечислил Кирилл Витальевич все повреждения Лизы. — Потеряла много крови, но это все мелочи. Сам понимаешь, с позвоночником не шутят.

— Понимаю, — киваю в ответ на слова Афанасьева. — Но главное — она жива.

— Кто она тебе? — Кирилл Витальевич немного угомонил свой гонор и теперь смотрел с любопытством на меня. — Первый раз вижу тебя в таком состоянии. Ты же понимаешь, что я просто так не оставлю эту ситуацию.

— Да мне плевать, — и я не лукавил. — Спасибо за проведенную операцию, — благодарю мужчину, потому что уверен: он сделал все, как надо. — Главное, что Лиза жива.

— Неужто подруга твоя? — посмеивается мужчина.