— Название звучит жутко, — хмурюсь, вспоминая, что за болезнь такая. — Это когда человек засыпает все время?

— Да, ты правильно помнишь, — кивает Всеволод Анатольевич. — Ну, в принципе, я отчитался и более не задерживаю тебя, можешь идти к дочери.

— Спасибо, — я поблагодарил и вышел из кабинета. Диагноз несмертельный, но однозначно неприятный и может сделать ребенка изгоем, хотя пока что паниковать рано. Не исключено, что девочка просто переволновалась, и так на ней сказывается перенесенные переживания.

Захожу в палату и на мгновение мне показалось, что девочка обрадовалась моему появлению.

— Привет, малышка, — не знаю почему, но на обращении «доченька» у меня споткнулся язык. Я не преувеличивал, когда говорил, что не привык еще.

— Добрый вечер, — поздоровалась сиделка, — девочка очень спокойная и не доставляет никаких проблем, — отчиталась медсестра.

— Это хорошо, — киваю женщине и, помыв руки, присаживаюсь к ребенку. — Я побуду некоторое время с Катюшей, если вам нужно отойти, то пожалуйста, — отпускаю сиделку, а сам рассматриваю девочку. Ее искупали, расчесали и переодели в казенные кофточку и штанишки. Но, несмотря на это все, девочка по-прежнему смотрит испуганными глазами. В груди защемило, и я обнял малышку. Она обняла меня в ответ и так нежно-нежно погладила по волосам, что у меня засвербило в носу от накативших слез. Отстранил малышку и потянулся к пакету.

— Смотри, что у меня тут есть, — и я показал девочке куклу. Когда в ее глазах засветились радость и восторг, я замер. Я впервые столкнулся с такими чувствами и потер грудную клетку. Дочка играла с куклой, а я смотрел на девочку и не мог оторвать взгляда. Все отношения с Лизой промелькнули перед глазами. Как я впервые увидел ее и пропал в ее глазах. Я всегда думал, что любви с первого взгляда не бывает, ровно до момента, пока не встретил Лизу. Я стал тогда просто помешан на ней. И когда она ответила мне взаимностью, был невероятно счастлив. А сейчас передо мной сидела наша дочка, а я боялся моргнуть, чтобы не пропустить ни одного жеста, взгляда, движения детской ручонки. Я не мог насмотреться на свою дочь, ругая себя, что тогда не стал копать, не стал выяснять, как и что произошло. Что ж я за дурак такой, что упустил такое! Теперь остается надеяться, что с Лизой будет все хорошо, и я смогу наконец-то все исправить. Даже думать не хочу, что Лиза может не выжить. Хочу, чтобы у нашей дочери были и папа, и мама, а еще любящие бабушка и дедушка. И даже двоюродная бабушка, это про Екатерину Тимофеевну подумал. Так я и провел вечер с дочерью, просто сидя и смотря на нее, пока не пришла сиделка. Настало время укладывать ребенка спать, и я попросил сам ее уложить. Дочка доверчиво прижималась ко мне, и я под присмотром сиделки уложил девочку спать. И лишь после этого покинул отделение. Воспользовался, так сказать, своим положением и отправился в реанимацию. На Лизу я посмотрел через стеклянную стену бокса. Она лежала вся в датчиках и трубках, сама на себя непохожая, бледная и осунувшаяся. Выживи, Лиза, ты, главное, выживи, а остальное мы все исправим.