«Инструкции? Жесткий, но справедливый?» – Мысли Ларисы закипели. «Дорогой новоиспеченный Узурпатор, я сама знаю, как подходить к оптимизации. И «справедливо» в моем лексиконе значит не «выбросить людей на улицу для красивой цифры в отчете», а найти решения. Но ты, похоже, любишь топорный метод». Она встретила его взгляд. Холодный, оценивающий, без тени сомнения в своей правоте. Никакого намека на диалог. Только приказ. Только ожидание беспрекословного подчинения. Лариса не отвела глаз. Ее собственный взгляд был таким же ледяным, словно она смотрела не на нового босса, а на некорректно составленный пункт трудового договора. «Опасность. Прямая и явная. Не только для коллектива. Для всего, что я здесь выстроила. Для здравого смысла».

– Я не обещаю легкого пути, – заключил Бармин. Его лицо оставалось каменным. – Легкие пути привели нас туда, где мы есть. Я требую. Требую полной отдачи. Требую результата. Требую дисциплины. Тех, кто готов работать на новый результат – ждут возможности. Тех, кто не готов… – Он не договорил. Не нужно. Угроза повисла в воздухе, осязаемая, как запах озона перед грозой. – Вопросы?

Тишина. Гробовая. Даже часы перестали тикать в воображении Ларисы. Никто не шевельнулся. Никто не поднял руку. Страх – липкий, парализующий – сковал зал. Все понимали: это не риторический вопрос. Это проверка. Кто осмелится?

Лариса чувствовала, как ногти впиваются в ладони. Ее профессиональное чутье кричало о сотне вопросов. О неопределенности формулировок «измеримая отдача», о рисках тотального сокращения, о том, как «персональная ответственность» превратится в поиск виноватых. Она знала, что должна что-то сказать. Как руководитель. Как человек, отвечающий за людей. Но… поднять руку сейчас? Стать первой мишенью в первый же день? «Самоубийство. Тактически неверно», – проанализировал ее холодный, рациональный ум. «Нужно время. Оценить реальные шаги. Подготовить аргументы. И найти его слабые места».

Она увидела, как уголок губ Бармина дрогнул в подобии удовлетворения. Он принял молчание за капитуляцию. За согласие. «Ошибаешься, Узурпатор», – подумала Лариса с ледяной яростью. «Молчание – не согласие. Молчание – это затишье перед бурей. Моей бурей».