— Как держишься?

Скривиться хотелось до судороги. Терпеть не могу, когда лезут в мою личную жизнь, но знал: Роб спрашивает не из любопытства, а потому что ему не все равно.

— Нормально. Спасибо, что позволил мне пока работать на полставки.

Уголок его рта дернулся:

— Ты спас меня от того, чтобы платить тебе за какую-нибудь дикую переработку. — Улыбка спала. — Нужна помощь — говори.

Я коротко кивнул:

— Ценю.

Шериф позвал Роба, и тот отошел. Я этим воспользовался, чтобы соскользнуть в задний угол, надеясь раствориться в толпе. Большинство держались от меня на расстоянии. Не пытались разговаривать — знали, что светская болтовня со мной не выходит.

Только мои брат с сестрой на это правило не подписывались. Нэш локтями прорезал толпу с пакетиком из пекарни в руке. Втиснулся рядом, недовольно глянув:

— Зачем было выбирать самый тесный угол во всем зале?

Я посмотрел на него невозмутимо:

— Никто не заставлял тебя тут стоять.

— Еще как заставлял. Кто со мной будет пародировать начальственный голос Лоусона? — Нэш порылся в пакете и вытащил пончик.

Я выдернул пакет из его рук.

— Эй! — возмутился он.

Я взял глазированный и вернул пакет:

— Надо было занять другое место.

— Хорошо хоть я прихватил лишние, — проворчал он.

Уголки моих губ дернулись.

— Святые угодники. Это что — улыбка? — Нэш разинул рот.