— Насколько сильно тебе больно?

— Они дали мне обезболивающее. Я в порядке. Мы можем уехать?

— Анализы показали, что все хорошо, так что да. Тебе нужно отдохнуть пару дней. — Он нежно заправил прядь волос мне за ухо. — И ты не будешь со мной спорить.

Я печально улыбнулась. У меня не было сил спорить. Лицо словно горело огнем, глаз болел, плечо тоже. Я посмотрела в сторону и нашла взглядом свое платье, или то, что от него осталось. Оно порвалось, когда я упала, рукав был надорван, а каблук разорвал юбку.

— Он испортил мое новое платье.

— Я куплю тебе другое, — пообещал Данте. — Сотню таких.

— Когда мы сможем уйти?

— Скоро, — пообещал он. — Ложись и закрой глаза. Я тебя не оставлю.

Я схватила его за руку, чувствуя себя уязвимой и обеспокоенной. Данте был слишком спокоен. Слишком хорошо себя контролировал. Что-то было не так.

— Обещаешь? — Я ненавидела, что говорю как ребенок, но чувствовала беспокойство.

Он наклонился и поцеловал меня в макушку.

— Обещаю.

Я закрыла глаза и поддалась усталости, которую чувствовала. Лекарства, которые они вводили, снимали боль, но вызывали сонливость. Данте держал мою руку, большим пальцем гладил мою кожу. Я дремала, часто просыпалась, обнаруживая его рядом с собой, смотрящего на меня. Он, казалось, не двигался и выглядел так, словно на его плечах лежала тяжесть всего мира.

Вошел врач и заговорил с ним по-итальянски, Данте задавал много вопросов. Я слишком устала, чтобы пытаться отвечать, и вскоре почувствовала, как меня поднимают на руки.

— Что происходит? — спросила я в замешательстве.

— Я везу тебя домой. Засыпай.

Я прислонилась головой к его груди. Мужчина осторожно обнял меня, не трогая ушибленное лицо и плечо. Я услышала негромкий разговор и узнала другой голос, но была слишком утомлена, чтобы пытаться участвовать в нем. Я то просыпалась, то засыпала, нежась в теплых объятиях Данте. Я почувствовала движение машины, услышала еще один разговор и наконец вдохнула запах, который успела полюбить. Одеколон Данте пропитал кровать, на которую он меня уложил, простыни были мягкими, матрас обволакивал мое больное тело.

Я потянулась, и он приподнял мою голову.

— Пей.

Вода была прохладной и освежающей, смывая горький привкус во рту.